КАК ЭТО БЫЛО

В мае 1940 года по приказу из Центра я был направлен на работу в органы Министерства госбезопасности (МГБ) Украинской ССР. Из проведенных в первый период работы на Украине дел, на мой взгляд, особенный интерес представляет дело Пенькова-Положного и его сестры, ведение следствия по которому было поручено мне.

Пеньков-Положный был задержан в 1939 году сотрудниками органов госбезопасности в помещении Львовского театра оперы и балета, куда он проник во время совещания представителей западных областей Украины, принимавших решение о воссоединении этих областей с восточным областями Украины и вхождении их в состав СССР.

Находясь в театре, Пеньков-Положный вызвал подозрение у дежуривших работников госбезопасности. При задержании никаких документов, подтверждающих необходимость участия в совещании, у него не оказалось, но были обнаружены два пистолета. Мне было поручено провести дополнительную проверку личности Пенькова-Положного и вести следствие по его делу.

В ходе следствия было установлено следующее, что Пеньков-Положный является выходцем из кулацкой семьи. В начале 30-х годов он был привлечен советской разведкой к проведению разведывательной работы и с этой целью по нелегальным каналам заброшен на территорию панской Польши. Его задача заключалась в том, чтобы проникнуть во 2-й отдел Польского генштаба, проводившего активную разведработу против СССР. Однако Пеньков-Положный, оказавшись на территории Польши, добровольно раскрылся в своих связях с советской разведкой и предложил свои услуги польской разведке. Он сделал несколько нелегальных ходок в Советский Союз, где ему удалось собрать сведения, интересующие новых хозяев. После того, как Польша была оккупирована фашистской Германией, Пеньков-Положный явился в Абвер (немецкая военная разведка), раскрылся в своих связях с польской разведкой и изъявил желание выполнять задания фашистов. Он получил задание на совершение террористических актов над активистами, принимавшими участие в проводимом во Львове собрании представителей общественности Западных областей Украины. Вскоре Пеньков-Положный был задержан на территории СССР. За измену Родине и преступления, совершенные по заданиям польской и немецкой разведок, Пеньков-Положный судом военного трибунала был приговорен к исключительной мере наказания – расстрелу.

В конце 1940 года на территории Украины стали появляться очаги вспышек инфекционных заболеваний, разносчиками которой являлись различные грызуны, которых распространяли агенты немецкой разведки. Центральным Комитетом Компартии Украины (ЦК КПУ) было принято решение о создании при МГБ УССР специальной комиссии по борьбе с биологическими диверсиями. Возглавить эту комиссию было поручено мне. В мое подчинение была выделена большая группа опытных чекистов, а также ученые киевских научных институтов биологического профиля. Этой комиссией в предвоенное время была проведена большая работа по выявлению и ликвидации очагов заражения. Комиссия прекратила свою деятельность только тогда, когда над Киевом нависла непосредственная угроза вторжения фашистских войск.

22 июня 1941 года около пяти часов утра я был поднят по боевой тревоге и получил приказ прибыть в МГБ. На улице обратил внимание, что над городом летают самолеты, а из районов промышленных предприятий доносятся взрывы. Мы все тогда были морально подготовлены, что войны не миновать, но что она начнется без всяких предупреждений, для меня лично оказалось большой неожиданностью. Я был уверен тогда, что враг будет разбит в самые короткие сроки. Однако эти иллюзии исчезли, как только по радио выступил глава Советского правительства В.М. Молотов. Стало ясно, что война будет тяжелой и затяжной.

В этот же день из числа сотрудников Министерства были созданы отряды по борьбе с немецкими парашютистами, в один из которых включили меня, и все мы были переведены на казарменное положение. Когда немцы подошли вплотную к Киеву, в задачу этих отрядов была вменена обязанность вести борьбу по уничтожению немецких танков, проникавших в город. Соответственно этим задачам мы вооружились противотанковыми гранатами и бутылками с горючей смесью.

Через некоторое время мне было поручено организовать охрану железнодорожной переправы через Днепр, по которой шло воинское снаряжение для фронта. К тому времени значительно усилила свою боевую мощь и Днепровская военная флотилия. Таким образом, Киев был превращен в неприступную крепость, и попытки немцев сходу овладеть Киевом терпели неудачу одну за другой. В конце августа 1941 года немцам удалось форсировать Днепр, причем одновременно в двух направлениях: южнее Киева в районе Черкасс и севернее Киева в районе Чернигова. Когда же немецкие войска с двух направлений устремились к Полтаве, МГБ Украины передислоцировалось в Харьков.

Многие чекисты Украины приступили к выполнению заданий по выводу из строя военных и промышленных объектов и других сооружений, которые при отступлении наших войск оставлять немцам было нельзя. Мне поручили с группой чекистов уничтожить плотину крупного водохранилища на реке Нижняя Крынка, недалеко от города Харцисска Донецкой области. Мы завезли и заложили в земляную дамбу и железобетонные конструкции большое количество динамита и тола, и когда было пришел приказ командования фронта, произвели взрыв. При этом я лично поджигал бикфордов шнур.

Аналогичные взрывы еще трех водохранилищ были произведены другими группами чекистов, была выведена из строя и сама электростанция ЗУГРЕСС. Одновременно в общей сложности было выпущено в небольшую речку более 10 млн. кубометров воды. Образовавшийся поток оказался для немцев неожиданностью, продвижение их войск на длительное время было приостановлено, и наши войска успели оторваться от преследования и занять новые рубежи обороны. За участие в обороне города-героя я был награжден медалью «За оборону Киева». (Добавлю, что через 43 года после этих событий лет мне еще была вручена юбилейная медаль «1500-летие Киева»).

Вплоть до полной оккупации немцами Украины аппарат МГБ УССР дислоцировался в различных местах: в городе Купянске Харьковской области, поселке Меловое Ворошиловградской области и в городе Ворошиловграде. В этот период я выполнял различные поручения по работе в прифронтовой и фронтовой полосе. В частности с февраля по май 1942 года работал в городе Лозовая, только что освобожденном нашими войсками от немецких захватчиков. За это время нашей оперативной группой был разоблачен ряд шпионов, заброшенных немцами в тыл советских войск.

Остановлюсь лишь на одном из таких эпизодов. В апреле 1942 года на прием ко мне попросился некто Глухов, отрекомендовавшийся командиром партизанского отряда, якобы только что вышедшего из тыла немецких войск, где отряд проводил диверсионно-террористическую работу по заданиям Штаба партизанского движения на Украине.

В составе отряда было около 30 хорошо вооруженных немецким оружием всадников на упитанных конях. В продолжительной беседе у меня зародилось сомнение, что он не тот человек, за которого себя выдает. Тем более что по заявлению хозяйки дома, в котором были расквартированы «партизаны», все они имели немецкое снаряжение, обувь и одежду (даже новое нижнее белье немецкого производства на всех было одинаковое) и были вооружены идентичным немецким оружием.

Мои подозрения нашли полное подтверждение. В ходе дополнительной проверки и проведенного расследования было доподлинно установлено, что сам Глухов и все члены его отряда являлись выходцами из семей кулаков и репрессированных. Будучи завербованными немецкой разведкой, Глухов и его сообщники были сведены в отряд и заброшены в тыл советских войск для проведения подрывной деятельности. Все эти предатели были арестованы, осуждены и приговорены к различным срокам наказания.

В конце июня 1942 года меня в составе большой группы работников партийного и советского аппарата Украины направили в Ворошиловградскую область для проведения политической работы среди населения прифронтовых районов. К тому времени наши войска готовили тут плацдарм для наступления, мне было поручено наряду с пропагандистской работой осуществить подготовку к эвакуации населения и скота в тыл страны. Для подготовки этих мероприятий было выделено большое количество автомобильного и гужевого транспорта. С первых же дней мы столкнулись с саботажем со стороны отдельных граждан, которые не желали эвакуироваться, выводили из строя автотранспорт и портили конскую упряжь. Пришлось принимать решительные меры к предотвращению подобных актов, которые мешали действиям нашей армии.

Вдруг, совершенно для меня неожиданно, было предложено дальнейшую эвакуацию населения прекратить, срочно выехать в город Рубежное, а оттуда в Ворошиловград. Оказалось, что немцы разгадали замысел нашего командования и сами организовали массированное контрнаступление.

Когда я прибыл в Рубежное, выяснилось, что весь состав МГБ и МВД уже эвакуировался в тыл. Немецкие войска к тому времени вышли на правый берег реки Северный Донец и подвергли город артиллерийскому обстрелу.

Я решил пешим порядком добраться до ближайшего населенного пункта, чтобы там соединиться с нашими войсками и поступить в распоряжение командования. В пути следования мне приходилось неоднократно укрываться от рвущихся вокруг меня снарядов.

Пробежав в открытом поле километров пять, я увидел две пожарные машины с полным расчетом, на одной из которых осколок разорвавшегося снаряда пробил радиатор. Двигатель без водяного охлаждения работать не мог. В вещевом мешке одного из пожарных оказался кусок хозяйственного мыла, которым мы густо промазали дырку в радиаторе, таким способом удалось восстановить мотор. До Ворошиловграда оставалось около 120 километров. По всему пути следования горели разбомбленные населенные пункты, а над нашими головами постоянно шли воздушные бои. Нам часто приходилось делать остановки, чтобы не попасть под пули гитлеровских истребителей.

В Ворошиловград мы прибыли только под утро следующего дня. Состав сохранившегося аппарата МГБ Украины был размещен по машинам для эвакуации, и мы отбыли в район Сталинграда. На ближайшей железнодорожной станции мы сели в товарный поезд. Минуя Зерноград, совхоз «Гигант», город Сальск, наш поезд прибыл на станцию Котельниково. И тут немцы совершили авиационный налет. Казалось, в районе станции не осталось ни одного квадратного метра, где бы не рвались вражеские бомбы. Многие из скопившихся на станции эшелонов, в том числе и наш, бомбежкой были полностью разрушены. Как мне тогда удалось остаться живым, только Бог знает.

В Сталинград мы добрались попутным транспортом только к середине августа 1942 года. Город был еще цел, но постоянно подвергался бомбардировкам. Основная группа оставшихся в живых украинских чекистов была переправлена через Волгу в район Старой Ахтубы, а я в составе небольшой группы был командирован сначала в Соль-Илецк Оренбургской области, затем в Казань. В этих городах я около трех месяцев вел следствие по уголовникам, этапированным сюда с Украины, а затем – по приказу из Центра – меня прикомандировали к Куйбышевскому областному управлению МГБ.

В те годы Куйбышев (ныне Самара) играл роль запасной столицы страны. Приняли меня в Куйбышеве хорошо. Я был назначен на должность начальника отделения контрразведки «Смерш» по оперативному обслуживанию органов и войск областного управления МВД. Одновременно я исполнял обязанности начальника штаба управления гражданской обороны. В мое распоряжение поступило построенное московскими метростроевцами бомбоубежище, оборудованное специально для приема Сталина на случай его прибытия в Куйбышев, где к тому времени уже находился дипломатический корпус в полном составе и основные правительственные учреждения страны.

За время работы в этом городе мною по оперативным материалам была разоблачена большая группа воров. Активную роль в кражах играли, как ни печально, начальник областного управления по борьбе с хищениями социалистической собственности Немченко и оперативный работник Розенблатт. За образцовое проведение действий по выявлению и ликвидации преступной группировки я был удостоен медали «За боевые заслуги».

В Куйбышеве я повстречался с братом В.И. Ленина – Дмитрием Ильичем Ульяновым, который принимал участие в первомайских торжествах, проводившихся в помещении драматического театра. Мне было поручено сопровождать и охранять его на этих мероприятиях.

Как только стала освобождаться от немецких оккупантов территория Украины, по приказу Центра я выехал в освобожденный к тому времени город Харьков. С того времени и до конца Великой Отечественной войны выполнял специальные задания по борьбе с вражеской агентурой, засылавшейся немцами в тыл Советской Армии, а с началом освобождения западных областей Украины переключился на активную борьбу с украинскими буржуазными националистами.

2-го февраля 1944 года в составе небольшой оперативной группы сотрудников МГБ Украины, вместе с войсками 13-й армии под командованием генерала Пухова, мы прибыли в город Ровно. К тому времени была освобождена только часть города, остальная находилась под контролем немецких войск и наши войска бились за полное освобождение города от фашистов.

В Ровно я находился около четырех месяцев. Первое время в городе было относительно спокойно, лишь 28 февраля 1944 года немцы совершили первый массированный авианалет. В этой бомбежке погибло много людей, в том числе мой друг и товарищ по работе в Иванове майор Н. М. Фортуна и еще 12 чекистов из Ровенского областного управления. Колю Фортуну и погибших чекистов мы похоронили в братской могиле в городском парке.

За время пребывания в Ровно нашей группой при участии внутренних войск было ликвидировано несколько крупных и мелких бандитских формирований. Когда 22 февраля 1944 года бандитами был тяжело ранен командующий 1-м Украинским фронтом генерал армии Ватутин, нам удалось напасть на след банды, совершившей это злодеяние и ликвидировать ее. В числе убитых был опознан главарь банды под кличкой «Олесь». В одной из больших операций под городом Сарны был убит командующий Украинской повстанческой армии (УПА) Клим Савур.

В операциях по ликвидации бандитских формирований и их главарей мы активно привлекали тех бандитов, которые не желали дальше оставаться на нелегальном положении; выходили с повинной и, чтобы в какой-то степени реабилитировать себя перед советской властью, добровольно изъявляли желание ликвидировать главарей банд, в которых они сами ранее находились. Такие бандиты назывались боевиками. Операций по ликвидации бандитов с использованием «боевиков» на территории Ровенской области было проведено много.

Неизгладимое впечатление сохранилось у меня от личных встреч с партизанами из отряда полковника госбезопасности Дмитрия Медведева – легендарного партизанского командира и автора замечательных книг: «Сильные духом» и «Это было под Ровно».

В феврале 1944 года отряд завершил свою работу в тылу врага и выходил в освобожденный от гитлеровцев город Ровно. К сожалению, ни с командиром отряда Дмитрием Медведевым, ни с легендарным разведчиком Николаем Ивановичем Кузнецовым мне тогда встретиться не довелось, так как первый в тяжелом состоянии был самолетом вывезен в Москву, а второй остался в тылу врага для продолжения разведывательных и диверсионных заданий советского командования.

Все партизаны из отряда Медведева, с которым мне удалось пообщаться, рассказывали о подвигах, которые они совершали в тылу врага, о героизме, проявленном Кузнецовым и другими разведчиками-партизанами. Особое впечатление оставили о себе братья Струцинские и 19-тилетняя разведчица Валентина Довгер, как большие патриоты Родины и бесстрашные разведчики.

В дальнейшем мы часто встречались с Валентиной, и она в подробностях рассказывала мне о той рискованной работе, которую вела вместе с Кузнецовым. Довгер рассказывала мне, как вместе с Кузнецовым была на приеме у рейхсканцлера Украины Эриха Коха. Они имели задание на его физическое уничтожение, однако осуществить это задание ни она, ни Кузнецов не смогли, так как в комнате, где проходил прием, по обе стороны рабочего стола Коха находились две громадные овчарки, зорко следившие за каждым движением собеседников и готовые в любую минуту напасть на них. Также во время приема в кабинете Коха постоянно находились по нескольку старших офицеров вермахта.

Еще Довгер подробно рассказывала мне, как она выполняла задание руководства партизанского отряда по физическому уничтожению Розенберга, министра так называемых Восточных земель (оккупированной советской территории), отличавшегося особой жестокостью по отношению к советским людям. С целью убийства Розенберга Валентина была устроена на должность официантки в вагон-ресторан, в котором министр разъезжал по захваченным территориям. Однако выполнить это задание в силу ряда обстоятельств Довгер не смогла.

Из рассказов разведчиков мне стало известно, что активную помощь отряду Дмитрия Медведева оказывал священник-настоятель православного собора в городе Александрии Ровенской области и его сын, позднее павший жертвой от рук украинских националистов.

Городок этот находится в 15 километрах северо-восточнее областного центра. В один из морозных февральских дней я решил навестить настоятеля собора и пошел к нему пешком. В мою задачу входило ознакомиться с имеющимися у священника материалами о деятельности украинских националистов в период оккупации Ровенской области. В пути следования туда и обратно я почему-то не испытывал никакого страха, хотя знал доподлинно, что во всех населенных пунктах и перелесках, встречавшихся на пути, было немало бандитов.

Священником (он отрекомендовался мне отцом Иваном), я был принят как дорогой гость и приглашен к празднично накрытому столу, для ночлега мне отвели отдельную комнату. Наша беседа длилась до поздней ночи. Отец Иван подробно рассказал мне об известной ему деятельности украинских националистов, о том, как орудовали их отряды в городе и пригородных селах, как его сыну удавалось поддерживать конспиративную связь с партизанами из отряда Медведева. Взяв сохранившиеся у священника бумаги и списки известных ему местных бандитов, на следующий день рано утром я отправился в обратный путь. Полученные таким образом материалы были с успехом использованы в последующей борьбе с украинскими националистами.

Из других событий за время работы в Ровно у меня в памяти хорошо сохранился организованный командованием 13-й Армии и общественностью города митинг в ознаменование освобождения города от фашистских оккупантов.

Командование поручило мне подготовить к выступлению на этом митинге настоятеля местного собора, проповедовавшего православие. Настоятель оказался очень разговорчивым человеком. В доверительной беседе он поделился, что все время оккупации он верил в победу русских, ожидал их прихода и на мое предложение принять участие в митинге без колебаний дал согласие.

Ознакомившись с тезисами его выступления, я удивился, насколько патриотично они были написаны. Но когда на митинге, в присутствии большого количества жителей и военнослужащих, было предоставлено слово настоятелю, я был просто поражен. Оратор отложил запись своего выступления в сторону и произнес почти двух часовую речь. Зал, заполненный до отказа, с исключительным вниманием выслушал ее, а по окончании бурно и долго аплодировал оратору.

В дополнение к сказанному считаю необходимым добавить, что именно за время моей работы в Ровно впервые в МГБ Украины стали поступать сведения о наличии Центрального Провода Организации украинских националистов (ОУН), его участниках и примерных местах дислокации руководящих кадров на территории западных областей Украины. Эти сведения в дальнейшем нашли полное подтверждение и были использованы в работе по разгрому украинского националистического подполья.

В 1944 году, как только был освобожден от немцев город Львов, большая группа работников МГБ Украины, включая меня, во главе с министром генералом Савченко же переехала туда.

Львов стал настоящим центром по борьбе с формированиями ОУН-УПА, возникшими в период временной оккупации западных областей Украины. Во Львове были сконцентрированы большие силы внутренних войск МВД СССР, в задачу которых входило физическое уничтожение активно действовавших в то время бандитских формирований. На оперативную группу МГБ УССР была возложена задача по выявлению мест концентрации и укрытий бандитских формирований и разработка оперативных планов проведения чекистско-войсковых операций по их ликвидации. В мои обязанности входила разработка планов таких операций и передача информации о результатах работы в ЦК КПУ и МГБ СССР.

Как и ожидалось, наиболее пораженными бандитизмом оказались Львовская и Станиславская (ныне Ивано-Франковская) области. За время войны и в первые месяцы после ее окончания мы ликвидировали множество формирований и членов Центрального Провода ОУН. Однако главарям националистического подполья Бандере и Мельнику (который считался теоретиком украинского национализма) удалось скрыться в зонах, контролируемых войсками союзников.

Описать все проведенные мероприятия по борьбе с ОУН-УПА за время пребывания во Львове просто не представляется возможности, это займет много времени и места. Остановлюсь лишь на описании одной из проведенных операций по ликвидации Униатской греко-католической церкви, возглавлял которую небезызвестный митрополит Андрей Шептицкий, а после его смерти – митрополит Иосиф Слепой. Шептицкий был, по существу, вторым лицом в мире после Папы Римского среди католиков. Он всеми фибрами своей души ненавидел Советскую власть, был ярым противником объединения Украины и руководил всей идейной и организационной деятельностью украинских националистов.

Штаб Униатской церкви размещался в центре города и занимал обширную территорию, обнесенную высоким каменным забором. Поскольку была документально подтверждена руководящая роль Униатской церкви в организации борьбы украинских националистов, компетентными органами было принято решение о полной ликвидации этой церкви, как в самом Львове, так и на всей территории Украины.

При подготовке этой операции я вошел в состав руководящего ядра по ее проведению. Операция готовилась долго и тщательно, были изучены подземные ходы, которых на территории церкви было много. При этом необходимо было предотвратить бегство монахов.

Руководителя центра подготовки и экипировки украинских бандитов митрополита Иосифа Слепого эта операция застала врасплох. Он никак не ожидал вторжения работников органов госбезопасности в его покои на «священной территории». Я заметил, что, когда ему предъявили ордер на обыск и арест, он на время потерял самообладание. Задержанных монахов и монахинь отправили в Красноярский край на специальное поселение. Таким образом, Униатская церковь перестала существовать на всей территории областей Украины. Греко-католическое духовенство подавляющего большинства украинских церквей приняло православное вероисповедание и перешло в подчинение Священного Синода Русской Православной церкви.

Но не только этим известна проведенная операция. Она еще раз подтвердила ту огромную силу, которую представляла собой Униатская церковь в организации бандитизма на Украине. При ликвидации центра нами было изъято три совершенно новых рентгеновских аппарата (американского производства), колоссальный запас одежды, в котором было все необходимое для экипировки, медицинская часть с огромным объемом медикаментов для лечения больных и раненых, типография для печатания листовок с большим запасом бумаги отличного качества, обширный подземный склад различных вин с многолетней (от ста и более лет) выдержкой. Для вывоза этого имущества нам потребовалось несколько дней, причем запасы медикаментов в несколько раз превосходили запасы медикаментов в аптеках Львовской области, а изъятой бумагой областные организации пользовались еще не один год.

За образцовое выполнение заданий по выявлению и ликвидации украинского националистического подполья на территории западных областей Украины в конце 1944 года я был награжден медалью «За отвагу», а в апреле 1945 года – Орденом Отечественной Войны 1-й степени.

Конец войны, которого мы так долго ждали, застал меня во Львове. Незабываемый был день. Ликованию армии и народа не было конца. Помню, возвращаясь к месту своего проживания, в гостиницу, мы с большим трудом пробирались на машине по улицам города, заполненным толпами людей. Правда, не обошлось и без обидных жертв. Некоторые подвыпившие офицеры и солдаты, отдавая салют в честь окончания войны, не справлялись с оружием и случайно попадали в людей.

Работа оперативной группы во Львове была завершена лишь к концу 1945 года, после чего мы все возвратились в город Киев.

Министр государственной безопасности Украины Савченко поручил мне подготовить два ответственных документа: докладную записку в МГБ СССР и ЦК КПУ «О результатах работы МГБ Украины за период Великой Отечественной Войны», а также подготовить справку о враждебной деятельности украинских буржуазных националистов на оккупированной территории для доклада министра иностранных дел СССР В.М. Молотова в Организации Объединенных наций. Это была очень трудоемкая работа. Пришлось собрать и глубоко проанализировать доклады всех областных управлений МГБ, особенно из западных областей Украины, еще раз тщательно изучить все информационные материалы, которые готовились в период войны о ликвидации бандитских формирований и т.п.

Доклад занял более 300 печатных машинописных листов. Немногим меньше по размеру был документ о конкретных фактах преступлений, совершенных лидерами ОУН-УПА на оккупированной территории. Оба эти документа были высоко оценены как моим непосредственным начальством, так и партийным руководством. По окончании этой работы в конце 1945 года я был выдвинут на должность заместителя начальника отдела, в функции которого входила борьба с экономическими преступлениями на территории Украины, и утвержден в должности ответственного редактора стенной газеты.

Но уже в мае 1946 года меня вызвали в центральный аппарат МГБ СССР, и я расстался с Украиной. Было мне тогда всего каких-то 30 лет.