2 ДЕНЬ ПОБЕДЫ

Он самый волнующий — этот День Победы! Праздник торжества и скорби.

День Памяти тех, кто не вернулся с войны…

Еще очень свежи раны, нанесенные войной; они не скоро заживут! И в эту ночь — на 9 Мая — они особенно терзают душу. В эту ночь невозможно заснуть — в ночь воспоминаний…

3. В ОДНОМ СТРОЮ

Внезапно в эту скорбную тишину врывается марш «Прощание славянки» — это идут ветераны Великой Отечественной. Форма парадная, выправка военная, в руках яркие букетики первых весенних цветов. Они идут, и каждый их шаг отдается звоном орденов и медалей, и слепят глаза лучики солнца в них. Как много их — совсем еще молодых, красивых, полных надежд на лучшее. Марш Почета! И в этом строю мы узнаем наших друзей, знакомых, соседей…

В том строю — ГЛАЗКОВ ПАВЕЛ ГЕОРГИЕВИЧ (1924-1986).

Военную присягу он принял в октябре 1942 года; до августа 1943 года был курсантом 19-го учебного танкового полка, потом фронт. До ноября 1944 года воевал в составе 110-й танковой бригады радистом-пулеметчиком, затем — 170-й танковой бригады в звании старший сержант. Дошел с войсками до Кенигсберга. Награжден Орденом Отечественной войны II степени, медалью «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.». Имел два легких ранения (в голову и предплечье), так и прожил с этими пулями всю жизнь.

После войны вернулся домой в родной город Нижний Ломов Пензенской области.

Родители к тому времени присмотрели ему хорошую невесту из богатой семьи, но Павел не спешил на ней жениться. И вот однажды случайно он познакомился с замечательной девушкой Мильдой, которую полюбил с первого взгляда и на всю жизнь.

Мильда была дворянского происхождения, воспитанная в строгих правилах. Она отлично училась в школе, затем окончила институт; очень хорошо умела шить — этот природный дар достался ей от мамы.

В годы войны Мильда работала на военном заводе, не выходя оттуда неделями. Делали мины для фронта.

Всем хороша была Мильда, но мать Павла была категорически против их брака.

Что же делать? Мильда уезжает, не попрощавшись с женихом. А своей подруге назвала только город. Павел не находил себе места, понимая, что жить не сможет без Мильды. Бросает все, едет в тот город и находит свою любимую! 20 мая 1948 года они поженились. У них родился сын Володя, будущий машинист-железнодорожник.

Они жили в соседнем от нас дворе, жили очень просто — как и все тогда. Павел Георгиевич работал водителем на автобазе. Держал голубей — это было его любимым увлечением. Мильда Юрьевна заведовала детским садом. Она умела найти подход к любому ребенку: всегда уравновешенная, терпеливая, ласковая. И дети отвечали ей привязанностью. В этом садике всегда было тепло и уютно, все делалось с любовью, а на праздники — обязательно домашние пирожки с начинкой. Я очень завидовала детям, которые ходили в этот сад. К сожалению, мне такое счастье не выпало…

В том строю — МАЗНИН АЛЕКСАНДР ВАСИЛЬЕВИЧ (1919-1970).

Служил матросом на подводной лодке. Во время блокады Ленинграда, когда город был осажден немцами и с суши, и с моря, подводники стойко защищали город, ежедневно совершая беспримерные подвиги. Сколько было потоплено кораблей противника, несмотря на то, что приходилось прорываться через минные поля, под градом снарядов береговых батарей, бомбежек с воздуха.

Александру Васильевичу присвоено звание «Почетный подводник Балтики». Все свои награды он при жизни передал в Музей Военно-Морского флота города Ленинграда. Выпущена документальная книга об их подлодке — «Со дня моря».

Был женат. С их сыном, Николаем, мы учились в одном классе. Помню, Коля очень тяжело и долго переживал смерть отца. Он ушел из жизни внезапно, когда ему было всего 50 лет!

В том строю — ШИШКОВА ВАЛЕНТИНА АЛЕКСЕЕВНА (1922 г.р. Место рождения — г. Балашов Саратовской области).

Закончив в 1943 году педиатрический факультет 2-го Мединститута, Валентина добровольно ушла в звании старший лейтенант медицинской службы на 4-й Украинский фронт, которым командовал генерал Г.К. Жуков. После окончания курсов военно-полевых хирургов в городе Одессе была направлена в эвакогоспиталь № 278.

Очень тяжело было не только физически, но и морально: молоденьким девчонкам приходилось таскать носилки с ранеными, видеть, кровь, слушать стоны, оперировать и днем, и ночью, находить теплые слова для раненых, вселять в них надежду на выздоровление! Еще долгие, долгие годы после войны снились Валентине кошмарные сны, полные крови; снились солдаты, изувеченные войной…

Окончание войны застало Валентину у границ с Венгрией. В августе 1945 года она была комиссована из рядов воинской службы по состоянию здоровья — признана инвалидом II-ой группы. Награждена орденом «Отечественной войны», а также медалями за Победу в Великой Отечественной войне. После войны Валентина Алексеевна работала в кожно-венерологическом диспансере города Ивано-Франковск, затем в туберкулезном санатории г. Ворохты, а с 1953-го по 1992 год — врачом-педиатром Домодедовской поликлиники. На пенсию вышла в 70 лет.

Уже не один десяток лет Валентина Алексеевна живет на первом этаже 2-х этажного дома. В личной жизни ей не повезло: муж умер рано, будучи молодым, а через несколько лет не стало и единственного сына. В те трудные годы потерь Валентину Алексеевну поддерживали друзья, в том числе и моя мама; сегодня ей помогают родственники, а также работники соцзащиты. От нашей помощи отказывается; говорит, что ничего не нужно. Но в эти праздничные дни я, конечно, навестила Валентину Алексеевну и расстроилась: квартира ее превратилась в ветхое, сырое жилье. Правда, дом находится на очереди под снос, но только когда это будет? Хотя президент обещал всем квартиры в юбилейном году…

Валентина Алексеевна была очень рада моему приходу, но еще больше обрадовалась я, так как меня ждал сюрприз: она прочитала мне свое стихотворение, посвященное врачам Великой Отечественной.

Сегодня Валентина Алексеевна передвигается с помощью костылей, на улицу почти не выходит. В марше ветеранов 2010 года участие не принимала.

В том строю — Метелкина Мария Дементьевна (1923-2009) и Размыслов Дмитрий Иванович (годы неизвестны). К этим ветеранам у меня свое особое отношение и потому о них — отдельный рассказ.

4. ПРИТЯЖЕНИЕ

Я познакомилась с ними, когда еще училась в школе.

МАРИЯ ДЕМЕНТЬЕВНА МЕТЕЛКИНА (урожд. Шипилова) — мама моей одноклассницы и подруги Татьяны. Это была удивительно добрая, всегда приветливая, спокойная женщина, растившая одна двоих детей. Муж ушел к другой женщине (как на фронт и не вернулся! — ред.), когда дети были совсем маленькими. Жили они очень бедно, втроем в одной комнате. Питались просто — в основном картошка, капуста, соления, каши.

После войны Мария Дементьевна много лет проработала на заводе «Кондиционер» (ушла на пенсию в возрасте 74 года). Много лет стояла в очереди на квартиру, но, будучи скромным и порядочным человеком, терпеливо ждала, пока не прошла вся молодость. И уже выйдя на пенсию, наконец, получила долгожданную квартиру — однокомнатную на 2-ом этаже (причем, за выездом, в старом доме на краю города). Но после ремонта квартирка получилась уютной и тихой, куда я очень любила приходить. Если дверь открывала сама Мария Дементьевна, первое, что я видела — это ее сияющее лицо и возглас: «А, Наташенька пришла! Заходи, сейчас чайку попьем». У нее всегда была приготовлена жареная рыбка (специально для меня), конечно же, картошка, капуста, колбаска и — обязательно фронтовые «пять капель»! Так мы отдыхали. Когда приходила весна, перебирались на дачу, которую удалось купить практически в 100 метрах от дома. С годами у Марии Дементьевны начались серьезные проблемы со здоровьем, в том числе с ногами, и она уже не могла ходить на дальние расстояния.

Это были золотые денечки: мы работали в саду в свое удовольствие, ухаживали за цветами, жарили на мангале шашлыки, ставили самовар, обедали на свежем воздухе, а потом — тихий час. Очень много фотографировались: в разных нарядах, на фоне цветов, цветущих яблонь, за столом и просто друг с другом — на память. Нам было так хорошо всем вместе!

Однажды к празднику 8 Марта Мария Дементьевна подарила мне бокал под гжель с надписью «Любимой подруге». Было так трогательно и очень приятно.

Каждый год 1 октября — в день рождения Марии Дементьевны — мы собирались, чтобы поздравить ее, подарить ей радость, цветы, пожелать здоровья на долгие, долгие годы. И что удивительно, в этот день всегда было тепло и солнечно, как по заказу! А еще больше тепла и света исходило от этой женщины — матери, ветерана войны и труда, прошедшей долгий и трудный жизненный путь, потерявшей здоровье в годы войны. Зимой, в валенках 41-го размера, в толстом ватнике выносила на себе раненых с поля боя. Когда уже не было сил, в одних носках, в лютый мороз — лишь бы успеть спасти солдата! Потом в госпитале сами же раненые растирали ей обмороженные ноги спиртом. В результате — инвалид Великой Отечественной войны II-ой группы.

Только в марте 1985 года ей был вручен орден «Отечественной войны II степени».

У Тани сохранился удивительный документ, отпечатанный на пишущей машинке — характеристика на медицинскую сестру II медотделения ЭГ-2674 ШИПИЛОВУ Марию Дементьевну. Вот какой она была в годы войны, наша бабушка Маша:

«ШИПИЛОВА М.Д. 1923 г. рождения, член ВЛКСМ с 1941 года, закончила школу медицинских сестер в 1941 году. В Эвакогоспитале № 2674 работала в качестве палатной сестры с 1-го августа 1941 года по 1-ое сентября 1945 год, освобождена в связи с расформированием госпиталя. За четыре с лишним года работы медсестра Шипилова показала себя исключительно дисциплинированным, исполнительным работником. За отличную работу имеет ряд благодарностей от командования Эвакогоспиталя № 2674, награждена медалью: «За ПОБЕДУ НАД ГЕРМАНИЕЙ В ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЕ 1941-1945 гг.». Активная общественница, в течение четырех лет принимала деятельное участие в кружке художественной самодеятельности Эвакогоспиталя, выступая с кружком на концертах по обслуживанию раненых бойцов, сержантов и офицеров.

Политически грамотна, систематически посещала политзанятия медсестер и по повышению своей производственной квалификации. Пользовалась авторитетом, как среди личного состава Эвакогоспиталя, так и среди раненых. Раненые всегда тепло отзывались о медсестре Шипиловой, вынося ей благодарность за хороший уход, внимание и заботу о них.

Морально-идеологически выдержана, предана делу партии ЛЕНИНА-СТАЛИНА и Социалистической Родине.

Начальник Госпиталя

Капитан мед.службы Серебрякова.

Зам.начальника ЭГ-2674

по политчасти, старший

лейтенант Бакшеева».

01.09.1945 г.

В июле будет ровно год, как нет Марии Дементьевны. Вечная ей память!

Я ничего не знаю о подвигах РАЗМЫСЛОВА ДМИТРИЯ ИВАНОВИЧА в годы Великой Отечественной войны, но то, что он воевал — это я знаю точно. Какие имел награды — тоже не знаю. К великому своему сожалению! Но этот человек на всю жизнь оставил глубокий след в моем сердце, и я хочу рассказать об этом скромном человеке. Больше всего поражали его доброта и щедрость души.

Моя мама и ее подруга Мария познакомились с ним, когда работали вместе в ГОРПО: он развозил на лошади продукты по магазинам. Оказалось, что он жил один в своем стареньком доме в центре города. После трагической смерти жены так больше и не женился. У Дмитрия Ивановича был большой сад, и вскоре он предложил своим новым друзьям по участку земли. Просто так: ему нравилось делать людям приятное. А для нас это был настоящий подарок — теперь мы могли выращивать свою клубнику, зелень, огурцы, помидоры. Всего понемногу. И Дмитрию Ивановичу стало веселее — он искренне радовался, когда мы приходили обрабатывать свои участки.

У него был старый деревянный домик с резными наличниками над окнами, покосившееся крылечко. Справа от крылечка перед домом рос огромный куст шиповника. Каждый год он обильно цвел махровыми, как маки, розовыми, с лиловым оттенком цветами, и их нежный аромат невольно притягивал к себе.

Проход в комнату был через темные сени, а сама комнатка казалась просто крохотной: потолок низкий, вся заставленная мебелью. Но ничего лишнего: кровать, гардероб, на комоде телевизор, а посередине комнаты — стол. На стенах — семейные портреты; на одном из них Дмитрий Иванович в военной форме и армейской фуражке — снимок был сделан в конце войны. А над комодом — потрет Л.И. Брежнева в рамке.

Пищу он готовил на керосинке, а на другой сутками подогревался чайник. Кто бы когда ни пришел, Дмитрий Иванович всегда был рад и щедр на угощения. Вероятно, очень скучно и одиноко было ему одному.

Поработав в саду, садились за стол под яблонями: отварной картофель, сало кусочками, огурцы да капуста квашеная — это был стандартный набор. Пили чай, настоенный на травах, с малиновым, вишневым, яблочным вареньем — все, что росло в саду. Потом Дмитрий Иванович брал в руки гармонь и начинал петь частушки. Это были какие-то особенные, грустные частушки о безответной любви к Марии. Некоторые из них он сочинял сам, посвящая своей любимой. Я помню только одну:

Именно так Дмитрий Иванович выговаривал слова в этой частушке.

Прошло несколько лет. Мама работала уже в другой организации, где ей предложили участок под дачу. Она согласилась, а через некоторое время была возможность приобрести щитовой дачный домик (тогда это был настоящий дефицит), но у нас не было необходимой суммы. И вот вечером, зайдя после работы к Дмитрию Ивановичу, мама все это рассказала ему, а уходя, добавила: «Придется, наверное, отказаться от участка». На другой день, когда мама пришла на работу, вдруг входит Дмитрий Иванович и говорит: «Всю ночь не спал, думал: как же вы будете без дачи. Вот, возьми деньги, купите домик. Может, когда помру, Наташа будет меня вспоминать…» Оставил тысячу рублей. Так мы купили домик.

Конечно, содержать такой сад ему одному было очень тяжело, поэтому мы помогали, чем могли. А с годами его здоровье ухудшалось, ведь у Дмитрия Ивановича был сахарный диабет. Да и дом разваливался на глазах. К тому времени наш город стал приобретать новый облик: сносили частный сектор, особенно в центре города, строили новые 9-этажные дома. Так и сровняли с землей этот райский уголок, а Дмитрию Ивановичу дали новую квартиру на девятом этаже. Конечно, мы продолжали его навещать, но все реже и реже, так как часто к нему стали наведываться его внук с матерью; мы посчитали, что наше присутствие просто неуместно и нежелательно для них. Но самое печальное в этой истории то, что они не позвонили нам, когда Дмитрий Иванович умер. Помню, мы тогда очень расстроились из-за того, что не смогли проститься и проводить в последний путь дорогого нам человека.

С тех пор прошло около тридцати лет, а домик все стоит у нас на участке — домик памяти! И в комнате на стене висит тот самый портрет: Дмитрий Иванович молодой, в военной форме и армейской фуражке…

Вот такими необыкновенными были эти простые люди — ветераны войны.

5. ПРАЗДНИК ПРОДОЛЖАЕТСЯ

Торжественная часть заканчивается, но продолжаются народные гулянья, которые постепенно перетекают в дома, где уже накрыты праздничные столы с нехитрой русской закуской. Наш двор пустеет; становится совсем тихо — это пришло время, когда практически в каждой семье вполголоса звучит тост: «За тех, кто не вернулся». Выпьют стоя, не чокаясь. Таков русский обычай.

Такова русская душа: на смену грусти приходят радость и веселье. Наш двор оживает внезапно: звучит гармошка и легендарная «Катюша». Все — от мала до велика — высыпают на улицу. Какой же праздник без песен и танцев?! И вот уже кружатся в вальсе наши родители под «Синенький, скромный платочек». Вскоре становится совсем весело и кто-то просит:

— Давай, Василий, частушки!

Застучали каблучки по асфальту и наперебой — озорные, задорные частушки. До позднего вечера не умолкает гармонь. Разве тут усидишь?!..

6. ЗАМКНУТЫЙ КРУГ

А гармонист наш — ВАСИЛИЙ АФАНАСЬЕВИЧ ЕМЕЛИН, 1916 года рождения, проходя службу в рядах Советской Армии в Прибалтике, принял свое первое боевое крещение в финской войне. Холодной зимой 1939-40 годов в исключительно тяжелых условиях он участвовал в боях по прорыву линии Маннергейма. Война закончилась в марте. Василий продолжает служить в армии, когда началась Великая Отечественная война. Его назначают в разведку, но воевать ему так и не пришлось. Прибалтика, также как Белоруссия и Украина, первыми приняли на себя удар врага. Значительно превосходящие по силе и вооружению германские войска быстро сломили сопротивление советских воинов. Оказавшись в кольце гитлеровцев, Василий попадает в плен. Круг замкнулся.

Мучительно долго, в нечеловеческих условиях их везут в товарных вагонах в Чехию. Концлагерь. Урановые рудники. И потянулись бесконечные дни унижений, побоев, голода, изнуряющего труда.

Как коротки были ночи, когда организм не успевал восстанавливать силы. Слабых убивали сразу же. Нет, дальше терпеть это было просто невозможно. Василий с напарником решаются на побег. Им казалось, что они бегут очень быстро, не разбирая дороги, лишь бы подальше от этого ада! Но вот слышен лай собак, такие же лающие немецкие фразы; вот они все ближе, ближе… Круг опять замкнулся.

Голодные овчарки готовы были разорвать беглецов на куски; от укусов кровоточили раны; фашисты били прикладами, но… не расстреляли! Вероятно, немцам важнее была бесплатная рабочая сила.

И началось все сначала. Несколько дней их держали в карцере, потом перевели в барак. Казалось, что время остановилось: с утра до вечера работа, работа, и нет ей конца!

Мысль о повторном побеге не покидает Василия ни на минуту. И он бежит! Бежит из последних сил, падая, задыхаясь, стараясь не оглядываться. Ему кажется, что еще немного, и он сумеет спрятаться, затаиться, уйти от врага…

Но — вновь: собаки, фрицы, приклады, карцер, шахта. Опять бесконечность! Но беда еще в том, что Василий чувствует, как силы покидают его, все чаще и сильнее приступы кашля, особенно по ночам. Надо держаться, не показывать свою физическую слабость немцам, иначе — конец… И спасенье пришло! Советские войска освобождают пленных. Круг разорван!

Истощенный, больной Василий попадает в госпиталь г. Николаева. Здесь ему ставят страшный диагноз: туберкулез. Но судьба улыбнулась ему: он поправился, окреп.

К тому времени фашистская Германия капитулировала. Но война еще продолжалась на Дальнем Востоке, куда и был направлен Василий. А 2 сентября 1945 года Вторая Мировая война закончилась.

Вернувшись с фронта, Василий устроился на завод слесарем. Женился. У них родились два сына и две дочери. Их семья занимала две смежные комнаты в коммунальной квартире, но места хватало всем. У них была большая и дружная семья. Василий обладал спокойным, уравновешенным характером и был очень домашним. В теплые, летние вечера садился с гармошкой на скамейку возле нашего дома и всегда начинал со своей любимой песни «Сижу на речке с удочкой».

Спустя годы, когда дети уже выросли и начали обзаводиться своими семьями, Василий Афанасьевич получил трехкомнатную квартиру в новом доме. Это было такое событие! И все шло замечательно, пока однажды на эту семью не обрушились страшные испытания: как по замкнутому кругу с интервалом в пять лет трагически погибают сыновья и старшая дочь, потом умирает его жена. Здоровье Василия Афанасьевича заметно ухудшилось, он стал все реже и реже выходить из дома. Младшая дочь Вера, моя подруга детства, очень хорошо заботилась о нем, благодаря чему Василий Афанасьевич прожил еще несколько лет. Он умер в 2007 году в возрасте 92 лет!

7. МОИ РОДНЫЕ ФРОНТОВИКИ

Сколько себя помню, мама в детстве часто отправляла нас с братом к бабушке с дедушкой, которые жили в поселке Большие Дворы Павлово-Посадского района. Мой дедушка КРЫЛКОВ НИКАНОР КСЕНОФОНТОВИЧ (1891-1980) тоже был ветераном войны, вот только я практически ничего не знаю об этом, кроме того, что он служил в кавалерии у самого Буденного С.М. (так говорила мне бабушка). Мой дедушка был донской казак; до войны он работал парикмахером в станице, где они жили. В то время только у него одного были карманные часы на цепочке. А бабушка обладала удивительно красивым голосом и на редкость кротким и спокойным характером.

Конечно, мы были тогда совсем еще детьми, чтобы понимать, насколько это было важно — знать героическое прошлое своих родных. Но я помню, как однажды попросила дедушку рассказать мне о войне, где служил и как. Он ответил так, что я больше ни разу не задавала ему подобных вопросов:

— А что рассказывать, сынок (так меня иногда называл дедушка)? Убивали там.

Условия их жизни в те времена мало чем отличались от других: одна небольшая комната, общий коридор, еще две семьи на кухне. Трудились с раннего утра до самого вечера.

И было у них три дочери: младшая Нина — моя мама; средняя Татьяна — прошла всю войну, в составе советских войск находилась в Австрии, вышла там замуж; старшая Катя — жила с семьей в доме напротив.

Ее муж — КАРТОФИН ВЛАДИМИР АНДРЕЕВИЧ (1920-1971) — в 1944 году вернулся с фронта без ноги. В новогоднюю ночь 1945 года у них родилась первая дочь, а всего было шесть детей, двое из которых умерли в младенчестве. Такое немалое семейство размещалось в двух смежных комнатах, да еще с ними постоянно проживала свекровь, да еще мы с братом приезжали практически на все лето. Не помню такого, чтобы кто-то кому-то когда-то помешал. Мало того, вечерами со всего дома собирались друзья, подружки; в два ряда ставились табуретки и, как в кинотеатре, все сидели, смотрели передачи по телевизору с линзой, напоминающей аквариум.

Жили в согласии, детей воспитывали трудом на личном примере. Чтобы прокормить такую большую семью, держали скотину: корову, кур, овец. Сажали огород, на котором трудились все. У дяди Володи была машина-инвалидка; каким-то образом мы помещались в ней все, и он вез нас в поля помогать ворошить, собирать сено. Днем по очереди носили воду бычку, привязанному на лугу. Работы хватало всем. А дедушка, кроме того, почти до 80-ти лет пас общественное стадо. Когда мы шли на речку купаться, то каждый раз, встречая его где-нибудь в поле, радостно кричали, махали руками, словно виделись впервые после долгой разлуки.

Главным по кухне был, как правило, дядя Володя. Он стоял на одной ноге возле плиты, на которой в ряд дымились керосинки: на одной жарилась рыба, на другой кипятилось молоко или варилась картошка, на третьей постоянно подогревался (как у Дмитрия Ивановича) неподъемный чайник.

В большой комнате был погреб с запасами на зиму. Как правило, всего хватало. А когда случались праздники, свадьбы, юбилеи — накрывались столы через две комнаты. Народу собиралось… одной родни — до двадцати человек! Готовились за сутки: салат «Оливье», пироги с капустой, с рисом, с яйцами, сладкие — с яблоками или повидлом; картошка, солянка, селедочка, украшенная луком-кольцами; колбаса, сыр. После праздника оставшийся сыр подсыхал, края загибались — и таким он казался нам гораздо вкуснее.

Что меня особенно поражало всегда — это во время празднования кто-нибудь из молодежи (!) обязательно просил: «Дедушка Никанор, спойте что-нибудь!» И дедушка с тетей Катей на два голоса начинали с «Пчелки», а потом шли военные песни, народные, и кто знал — подхватывал.

Моего дедушку знали практически все жители поселка, очень уважали его за порядочность, трудолюбие, за человечность. И я нисколько не удивилась, когда на похоронах дедушки кто-то среди пришедших проводить его сказал:

— Деду Никанору надо ставить золотой памятник!

В душе я была очень благодарна тому человеку за эти слова и, конечно, горда тем, что у меня был такой дедушка!

8. ВЕСЕЛЫЕ СТАРИЧКИ

Самыми обычными были эти люди — ветераны войны. Они не умели притворяться, всегда оставались сами собой. Жили достойно, открыто, никому не делая вреда. Шутили, как умели. Самое главное, это получалось у них очень естественно. Мне хочется и об этом рассказать:

В ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ. В дни рождения в качестве подарка Мария Дементьевна всегда пекла нам с Таней круглые праздничные пироги и повидлом выводила на них надписи. Тане писала соответственно возрасту, а мне всегда из года в год: «Наташе 18 лет».

— Мам, почему ты мне прибавляешь годы, а Наталье нет?

— А сколько же ей?

— Как сколько? Мы же с ней с одного года!

— Ну, и что. Все равно Наташе 18 лет…

В БАНЕ. Когда приближался 80-летний юбилей Марии Дементьевны, мы с Татьяной повезли бабушку Марусю в баню: помыть как следует, постричь, покрасить волосы, попарить немного. При входе в раздевалку висит объявление: «Помывка в бане 2 часа».

Разделись, пошли сразу в парилку: мы наверху, баба Маша внизу. Сидим. Проходит 4-5 минут, Таня говорит: «Все, хватит. Мам, вставай, что ты сидишь?»

— Так ведь написано: помывка 2 часа!

Все засмеялись.

НА ДАЧЕ. Когда был построен тот самый домик у нас на даче, мои родители переехали туда жить. Мама долгое время не виделась со своими подругами и решила как-то пригласить их в гости. Пришла на остановку встречать. Подошел автобус, выходят: одна держится за сердце, другая за бок, третья еле ноги передвигает. Потихоньку идут, кругом лес, тишина. Валентина Алексеевна вдруг спрашивает:

— Нина, как у вас здесь хорошо и домов много. Наверное, и женихи есть?

— Валь, ну, какие тебе женихи — ты же еле ходишь!

— Ну, и что же! Лежать-то я еще могу…

В РЕСТОРАНЕ. Однажды, когда дедушка приехал к нам в гости, моя мама говорит: «Пап, поедем в Москву. Хочу свозить тебя в ресторан. Тебе уж 80 лет, а ты ни разу там не был!» И поехали. Это был плавучий ресторан «Прибой» возле кинотеатра «Ударник». Там выступали цыгане. В центральном зале, где играл оркестр, свободных мест не было, и мы расположились в соседнем.

Если просто играла музыка, можно было танцевать, а когда цыгане пели — то только слушать. И вот в самый разгар вечера цыгане вдруг запели зажигательную цыганскую песню. Все сидят, никто не танцует. Мой дедушка, естественно, подвыпивший, встает и «с выходом» направляется к сцене. Это надо было видеть: дед с бородой, в казачьей фуражке, брюках-галифе, в хромовых сапогах с калошами (!) выдавал такое, что цыгане не только не перестали играть, а, наоборот, прибавили эмоций.

Зал просто замер; а когда дедушка начал отплясывать вприсядку, выкидывая то правую ногу, то левую; одновременно, то левую руку за голову, то правую, — тут начались овации!

Танец закончился, и зал взорвался аплодисментами. Хлопали все: и посетители, и официанты, и даже цыгане. Для дедушки это была настоящая Минута славы!

В БЫТУ. Решили мы как-то с Татьяной поехать к моим бабушке с дедушкой в гости. Проведать, а заодно сделать генеральную уборку у них в комнате.

Утром просыпаемся, дедушка говорит: «Вставайте, девчата, завтрак уже готов.

Умывайтесь, одевайтесь, а я пока мигом сбегаю в магазин» (бежать примерно километр!)

— Нет, дедушка, с утра мы не можем.

— Ну, тогда я и продукты переводить не буду!

— Беги, что ж делать…

После завтрака начинаем генеральную уборку: перемыли, перетерли все, что было в комнате. У стены на тумбочке стояла ручная швейная машинка, а в тумбочке разные баночки, бутылки с какими-то жидкостями, порошками. Татьяна перетряхивает каждую емкость, и практически все отправляет в мешок с мусором. К вечеру заходит мой брат, мы попросили его вынести этот мешок…

Через какое-то время приезжает к нам другой мой брат: что, да как; какие новости?

Рассказывает: «Вы уехали. На другой день деду понадобился обувной клей, полез в тумбочку и обомлел — пусто! Бабушка сказала, что мы все выбросили. Ни слова не говоря, дед пулей вылетает из комнаты и через несколько минут тащит обратно этот мешок: «Приехали эти две комсомолки, навели марафет! Хорошо еще, что мусор не успели вывезти…»

9. КОГДА ДЕРЕВЬЯ СТАЛИ БОЛЬШИМИ

Я возвращаюсь в наш двор. Он очень изменился с тех пор. Деревья стали такими большими. Они стоят высокие и стройные, как часовые, храня память о тех, кто их посадил когда-то.

Непривычная тишина. Не играет гармонь, никто не поет, только шепчутся листья о чем-то, только птицы щебечут. Двор опустел. Сегодня здесь не осталось ни одного ветерана: они уходили, покидали тот строй по одному, тихо и навсегда. Они ушли, но продолжают жить в своих детях, внуках, в наших сердцах, в наших воспоминаниях.

И неважно сегодня, кто в какой армии воевал, кто какой город освобождал — тогда для всех был единый фронт и единая задача — победить врага любой ценой. Они с честью выполнили свой долг перед Родиной — они победили, подняли страну из руин, заново построили города, дали нам жизнь!

ВЕЧНАЯ СЛАВА ИМ! Преклоняемся, помним, гордимся…