журнал СЕНАТОР
журнал СЕНАТОР

ВОЕННАЯ ИСТОРИЯ ЕЛГАВЫ


 

ВИКТОР ГУЩИН,
кандидат исторических наук.

ВИКТОР ГУЩИН, День Победы, победа-65, журнал Сенатор, МТК Вечная Память, 65-летие Победы / ВИКТОР ГУЩИН

...Итак, пути отступления остаткам гитлеровского гарнизона на Ригу отрезаны: захват моста вскоре сказался на ходе боя и в других районах города. Сопротивление стало заметно ослабевать. Вскоре командир 1-го гвардейского стрелкового корпуса генерал И.И. Миссан доложил, что разрозненные группы вояк разгромленного гарнизона бежали на северо-запад. Важный форпост обороны противника на западных подступах к Риге был в наших руках. Мы с Н.М. Хлебниковым проехали по улицам города, на которых кое-где еще продолжалась перестрелка. Много развалин. Улицы загромождены завалами, подбитыми танками, орудиями, автомашинами и другой техникой. Об ожесточенности боев свидетельствовало множество трупов, большей частью в грязно-зеленых немецких мундирах.

Я приказал Крейзеру закрепить успех наступления, превратив город в крупный узел сопротивления на случай возможных попыток противника вновь овладеть им, а прощаясь с командармом, предложил ему подготовить список частей, отличившихся в боях за Елгаву, для доклада Верховному Главнокомандующему…».

Когда генерал армии И.Х. Баграмян уезжал из Елгавы, он едва не погиб. «Мы возвращались из Елгавы, – пишет он в своих мемуарах. – Хлебников беспрерывно шутил, громко декламировал стихи, словно стараясь подавить душевную тревогу, навеянную встречей со смертью и видом разрушенного города. На окраине путь нам преградил опущенный шлагбаум, установленный для предотвращения самовольных поездок в город, где шли бои. У шлагбаума стоял боец с забинтованной головой. Левая рука его покоилась на перевязи. Увидев двух генералов, он правой рукой стал торопливо поднимать толстый ствол березы, служивший шлагбаумом, и одновременно поддерживал автомат. Бревно со скрипом пошло вверх. Шофер включил скорость и плавно двинул наш открытый вездеходик вперед. И вдруг что-то заскрежетало за моей спиной, и тут же раздались стон и звук сильного удара. Я удивленно оглянулся. Между мной и сидевшим сзади Хлебниковым лежало бревно. Взглянув на смертельно бледного и морщившегося от боли красноармейца, я все понял: он не удержал тяжелое бревно и, стараясь предотвратить его падение, ухватился за веревку раненой рукой, что причинило ему невыносимую боль. Словом, бревно рухнуло вниз со всей силой, и только чудо спасло нас от нелепой смерти. Я медленно вылез из машины и подошел к замершему бойцу. В его глазах стояли слезы. Стараясь улыбнуться, положил руку на его плечо.

– Ничего, ничего, товарищ, все в порядке, – успокоил я солдата и, повернувшись к подбежавшему адъютанту, готовому, кажется, наброситься на виновника происшествия, строго добавил: – Раненый не мог удержать шлагбаум. Его вины здесь нет...

Больше я не мог ничего сказать и, молча сев в машину, махнул рукой: «Вперед!»

1 АВГУСТА

1 августа в 2 часа ночи противотанковые орудия немцев открыли сильный огонь вдоль улиц Академияс и Католю. Под прикрытием этого огня немецкие солдаты и латышские легионеры начали отступление на правый берег Лиелупе. После того как основные силы обороняющихся отступили, немецкие саперы взорвали мосты через Дриксу и Лиелупе.

Этой же ночью, сдерживая наступление красноармейцев и обеспечивая отступление немецких войск и латышских легионеров, 35 летчиков военно-воздушного легиона «Латвия» совершили 300 боевых вылетов, т.е. по 8-9 вылетов на человека за ночь, сбросив на советские танковые и пехотные части в районе Елгавы более 50 тонн бомб. При этом, чтобы избежать столкновений в воздухе, пилоты были вынуждены летать с полным бортовым освещением!

Несмотря на ожесточенные бои, артиллерийские обстрелы и бомбежки, разрушений в Елгаве к 1 августа было относительно немного. Сгорели, правда, многие деревянные дома в центре (тушить их немцы не разрешали – незначительная реплика пожарного Шталя стоила ему жизни; его тут же застрелил немецкий офицер, но, несмотря на это, елгавские пожарные все же старались исполнить свой профессиональный долг), сильно пострадали здание железнодорожного вокзала и аэродромные постройки.

Оставшиеся в городе немногочисленные жители с радостью встречали бойцов Красной Армии, как могли, помогали им.

«Никогда не забыть той теплоты и сердечности, с которой нас встречали жители Елгавы, изведавшие столько горя и страданий во время гитлеровской оккупации. Они делились с нами последним куском хлеба, тарелкой супа, отдавали все, что сумели сберечь от немецких грабителей», – много лет спустя вспоминал боец 417-й Сивашской стрелковой дивизии И. Яшан.

Командир 347-й стрелковой дивизии генерал-майор А.Х. Юхимчук в своих воспоминаниях приводит такой случай из истории боев за город: «В одном дворе на улице Слимницас, где для корректировки ударов нашей авиации находилась группа разведчиков 1175-го полка во главе с лейтенантом А.А. Эфендиевым, из подвала дома вышел старик, судя по внешности, лет семидесяти. Он вынес и передал нам знамя одной из наших дивизий. Объясняясь с трудом по-русски, он сказал, что в 1941 году, при отступлении наших войск, он нашел его у тел погибших бойцов и спрятал, твердо веря в наше возвращение».

15 августа 1944 года фронтовая газета «Знамя Родины» опубликовала заметку «Конец немецкого корректировщика. (Подвиг мальчика из г. Митава)», в которой говорилось о том, что во время боев за Елгаву мальчик 7-8 лет помог красноармейцам обнаружить немецкого корректировщика, который направлял огонь тяжелой дальнобойной артиллерии.

На окраине Елгавы в садике находился командный пункт одного подразделения. В кустах стояли хорошо замаскированные машины. Здесь даже на близком расстоянии нельзя было заметить машины и людей. Но, тем не менее, противник этот участок методически обстреливал из дальнобойной тяжелой артиллерии. Чувствовалась близость вражеского корректировщика. Найти его помог мальчик лет 7-8. Он подошел к красноармейцам и шепотом сказал:

– Дядя, вон там в кустах прячется немец.

Сержант М.Абдразаков подал команду, и красноармейцы окружили кусты, на которые указал мальчик. Из кустов вышел мужчина в гражданской одежде. Под плащом было скрыто обмундирование немецкого офицера. При нем оказалась карта города.

На предварительном допросе этот немецкий офицер признался, что в одном из домов у него хранился радиоаппарат, по которому он связывался с немецким командованием и корректировал артиллерийский огонь.

Вскоре после этого стрельба прекратилась.

1-го или 2-го августа к бойцам подразделения связи подошел елгавчанин К. Куржанин и указал место, где находился крупный узел связи, тайно оборудованный гитлеровцами. В его сооружении и прокладке подземного кабеля принимали участие советские военнопленные, которые по окончании работ были расстреляны гестаповцами. Связисты во главе с начальником связи 279-й дивизии майором М.Я. Марьянковым, прибыв на узел связи, застали там немецких телефонистов, которые продолжали обеспечивать связь немецкого командования, находившегося в Риге, с Берлином, Кенигсбергом и Варшавой. Телефонисты были взяты в плен, а кабель разъединен.

До 4 августа из различных укрытий вышли и сдались в плен в общей сложности 160 немецких солдат.

Хотя 31 июля поздно вечером Совинформбюро передало сообщение о взятии Красной Армией Елгавы (Митавы) и в этот же день в 23.00 Москва салютовала из 224 орудий в честь войск 1-го Прибалтийского фронта, овладевших Елгавой – важным узлом коммуникаций, связывающим Прибалтику с Восточной Пруссией и Германией, бои на территории города не прекратились.

НА ПРАВОМ БЕРЕГУ ЛИЕЛУПЕ

В ночь на 1 августа 561-й и 503-й полки 91-й стрелковой дивизии по не взорванному железнодорожному мосту переправились на правый берег Лиелупе, разгромив 871-й железнодорожный батальон немцев и нанеся большие потери 660-му батальону СД.

Бойцы переправлялись через реку и вплавь. Как вспоминает В.П. Романов, его подразделение получило приказ форсировать реку ранним утром 1 августа: «Выстроились цепочкой и пошли. Но наши ребята доходили только до середины реки – работал снайпер. Многие погибли, раненые утонули. Пушкой уничтожили снайпера. Я перебрался на другой берег на лодке. Немцы отступали. Но, надо сказать, и потери от них были немалые. Отступая, они занимали выгодные позиции. Находясь на другом берегу реки, мы потеряли связь со своими и, по существу, были обречены...».

На правом берегу Лиелупе немцы создали целую сеть искусственных препятствий. Вдоль всего правого берега, по дну реки, они поставили спирали из колючей проволоки, а в промежутках между районами обороны и огневыми позициями установили мины.

1 августа Лиелупе форсировали также подразделения 347-й стрелковой дивизии. Переправа проходила под ожесточенным обстрелом немцев. По реке, вниз по течению, плыли сотни трупов, которые снаряжение не потянуло ко дну.

Всего на правом берегу Лиелупе было захвачено несколько плацдармов. Но развить наступление дальше красноармейцы не смогли, так как немецкое командование бросило против них все свои резервы, стремясь во что бы то ни стало ликвидировать образовавшиеся разрывы линии фронта.

2 и 3 августа при поддержкке танков дивизии СС «Мертвая голова» немцам удалось прижать к реке 503-й стрелковый полк и нанести ему значительные потери. Истекали кровью и другие подразделения Красной Армии, переправившиеся на правый берег Лиелупе.

2 августа командующий 1-м Прибалтийским фронтом генерал армии И.Х. Баграмян отдал приказ оставить захваченные на правом берегу плацдармы и закрепиться на левом берегу. Под сильным огнем противника красноармейцы стали переправляться на левый берег. Потери были огромными.

Елгавский замок остался в руках красноармейцев. Они затащили в замок пушки и из окон начали обстреливать позиции латышских легионеров. Чтобы выбить советских солдат из замка, немецкая тяжелая артиллерия обстреляла замок, и он частично выгорел.

Как указывает бывший командир 279-й Лисичанской Краснознаменной стрелковой дивизии полковник А. Сиванков, сменивший в начале августа генерал-майора В.С. Потапенко, с целью предотвращения вероятного контрудара танковой дивизии немцев со стороны Тукумса по левому флангу 1-го гвардейского корпуса в ночь на 1 августа (по другим сведениям – 4 августа) из Елгавы по приказу штаба 51-й армии ушла 347-я стрелковая дивизия генерал-майора А.Х. Юхимчука, занявшая линию обороны у Калнциемса. 2 августа Елгаву оставили и 7-я и 9-я бригады 3-го механизированного корпуса, которые направились в Литву. Части 91-й дивизии, в свою очередь, заняли оборонительные позиции на протяжении 15 км к востоку от Елгавы. В самом городе и к западу от него остались только части 279-й стрелковой дивизии.

КОНТРНАСТУПЛЕНИЯ НЕМЦЕВ

Генерал-лейтенант Флугбейл, удостоенный за оборону Елгавы приказом Гитлера Рыцарского креста, после получения разведданных об отводе от Елгавы крупных соединений Красной Армии принял решение повторно захватить город и с этой целью начал концентрацию на узком участке 208-й, 61-й и 93-й пехотных дивизий.

Военный корреспондент журнала «Laikmets» Янис Эрманис в заметке «Ударная группа ворвалась в Елгаву» рассказал о том, как проходила высадка одной из ударных групп немцев и латышских легионеров на левый берег Лиелупе:

– Вечером одного из дней августа на правом берегу Лиелупе стала формироваться ударная группа, состоящая из латышских и немецких солдат, которым была поставлена задача под прикрытием ночи переправиться через Лиелупе и Дриксу и с боем ворваться на территорию города, чтобы узнать силы противника. Солнце уже зашло. Медленно темнело. Ветер затих. Над рекой поднимался белый туман, который медленно окутывал близлежащие поля. Солдаты одели маскировочные халаты, вооружились автоматами, пулеметами и гранатами… У многих на груди виднелись Железные кресты. Рядом с этими, закаленными в боях на Восточном фронте, солдатами стояли и молодые бойцы. Для каждого второго из них этой ночью должно было состояться первое боевое крещение. Близилась полночь. Стало уже совсем темно, только продолжал гореть левый берег, высвечивая языками пламени дома. Командир дает знак, и мы начинаем двигаться. Первая лодка отходит от берега и направляется в сторону противника. В зареве огня тихо текут воды Лиелупе… Солдаты держат оружие наготове. С противоположного берега в небо взлетает ракета – противник нас заметил. Трассирующие пули засвистели над нашими головами. Мы приникли ко дну лодки. Раздались выстрелы противотанковой артиллерии большевиков. Заухали гранатометы и без остановки застрочили пулеметы. На правом берегу, там, где, как думали большевики, находились наши резервы, как грибы, стали вздыматься столбы песка от разрывов. Наша артиллерия тоже начала стрелять. Все вокруг задрожало от разрывов тяжелых снарядов. Наконец, мы на левом берегу и готовимся к броску на первую линию обороны большевиков. Атака. По нам стреляют как спереди, так и с флангов. Большевики укрываются в развалинах домов, в погребах, а также за лежащими на берегу лодками. Большевики ведут огонь буквально со всех сторон. На левом фланге с криком «Ура» противник бросается в атаку, рассчитывая сбросить нас в реку. Но наши солдаты отбивают эту атаку, смело вступая в бой с превосходящим по численности и по вооружению врагом. Короткими перебежками мы продолжаем двигаться вперед… Кто из большевиков остался в живых, попал в плен либо скрылся под покровом ночи. Шаг за шагом наша ударная группа выдвинулась на заданные рубежи… («Laikmets», #35, 1944 g., 25. augusts)

В военно-исторической и мемуарной литературе, а также публикациях в прессе, посвященных истории боев за Елгаву летом 1944 года, нет единого мнения о том, когда начались первое контрнаступление немцев и повторные бои за освобождение Елгавы. Называются, в частности, 1, 3 и 5 августа.

А. Саркисян в книге «51-я армия» пишет: «В ночь на 3 августа 61-я и 93-я пехотные дивизии противника на лодках высадили небольшие отряды на левый берег Лиелупе, захватили плацдарм и автодорожный мост. На рассвете они переправили в Елгаву 273-й пехотный полк, танки и штурмовые орудия и смяли 3-й батальон 1005-го полка. Подтянув главные силы в северо-восточную часть города, они повели наступление в южном направлении. Не выдержав натиска, 279-я дивизия отошла за город». Наступление немцев шло вдоль улицы Узварас к центру города. Бой был скоротечным и закончился в пользу немцев и латышских легионеров.

На карте боев за город, которую составил один из бывших легионеров, ныне живущих в Канаде, и которую передал мне елгавчанин Раймондс Валтерс, указывается, что контрнаступление немцев и латышских легионеров на самом деле началось лишь 5 августа. Формирование ударной группы происходило в районе улиц Робежас и Авоту, а форсирование реки Лиелупе осуществлялось севернее Елгавского дворца. Отсюда ударная группа вышла к парку Узварас, а затем, разделившись на три подгруппы, стала наступать в направлении улиц Казармес, Петера и Райня, но основной удар при этом наносился вдоль улицы Католю. Кроме того, немцы наступали также со стороны Добеле, опять-таки в направлении центра города. Этот одновременный скрещивающийся удар и позволил немцам одержать временную победу.

Бывший командир 279-й Лисичанской Краснознаменной стрелковой дивизии полковник А. Сиванков также считает, что контрнаступление немцев началось 5 августа. В статье «Летом 1944 года», опубликованной 20 июля 1979 года в елгавской городской газете «Трудовая победа», он писал: «На рассвете 5 августа под покровом густого тумана гитлеровцы, форсировав реку Лиелупе, ворвались в город и внезапным ударом отбросили наши подразделения за его пределы.

Однако взять реванш фашистам не удалось. 6 августа скоординированным ударом 91-й стрелковой дивизии и бригады тяжелых танков положение было восстановлено. Более того, подразделения 1003-го и 1001-го стрелковых полков переправились через Лиелупе и захватили плацдарм на ее правом берегу. Позднее по оперативным соображениям он был оставлен…

К утру 7 августа Елгава была включена в полосу боевых действий 10-го стрелкового корпуса, в состав которого была передана 279-я Лисичанская стрелковая дивизия… С 7 августа 1944 года дивизия обороняла полосу шириной 14,5 километра, проходившую по левому берегу реки Лиелупе. Основу обороны дивизии составлял город Елгава».

На то, что контрнаступление немцев и латышских легионеров началось в ночь на 5 августа, указывает и Янис Гринвалдс, командир роты латышских легионеров, воспоминания которого о боях за Елгаву были опубликованы в елгавской городской газете «Zemgales Zinas» в июле 1997 года.

О том, что контрнаступление начнется в ночь на 5 августа, Я. Гринвалдс узнал 4 августа, где-то в середине дня. С 23.15 до 23.30 проводилась артиллерийская подготовка операции, а затем на левый берег Дриксы стали переправляться сначала рота немцев, потом рота Я.Гринвалдса, потом опять немцы.

С тем, что контрнаступление немцев началось 5 августа, по сути, согласен и академик А.М. Самсонов, который в своей книге «От Волги до Балтики» пишет, что «части 3-го гвардейского мехкорпуса в ночь на 4 августа совершили 100-километровый марш и сосредоточились в районе севернее Линкува, где заняли оборону. Затем, выполняя приказ командующего 1-м Прибалтийским фронтом генерала армии И.Х. Баграмяна, корпус 5 августа двинулся вновь к Елгаве с целью уничтожить прорвавшуюся группировку противника».

В статье «В июле 44-го…», опубликованной в июле 1984 года в газете «Трудовая победа» по материалам Елгавского исторического и художественного музея имени Г. Элиаса, также говорится, что «в течение 3-4 августа противник подтянул из Риги 208-ю пехотную дивизию. Разведка немцев изучила оборону Красной Армии и определила ее слабые места – растянутость на широком фронте, отсутствие вторых эшелонов и недостаточное обеспечение боеприпасами частей и подразделений. В ночь с 4 на 5 августа при большом количестве переправочных средств гитлеровцы начали в нескольких местах форсирование реки Лиелупе. При этом главный удар по городу наносился со стороны Рижского шоссе. Противник, численно превосходя защитников Елгавы, встретил разрозненные очаги обороны, которые не смогли противостоять ему, и гитлеровцы вновь овладели Елгавой».

А.Саркисян в упомянутом уже исследовании пишет, что группировкой войск Красной Армии, «усиленной 1102-м, 1489-м, 1492-м самоходно-артиллерийскими, 3-м и 15-м гвардейскими тяжелыми танковыми полками, под общим руководством генерала В.Н. Разуваева, 5 – 6 августа был нанесен сокрушительный удар по прорвавшемуся в Елгаву противнику. Разгромив его, наши войска на этот раз навсегда очистили город от немецко-фашистских захватчиков», т.е., по его мнению, 5 и 6 августа – это дни наиболее ожесточенных боев за город, но не начала контрнаступления, которое, как он считает, началось в ночь на 3 августа.

Но есть и другое мнение о том, когда началось контрнаступление немцев. Так, рядовой 1005-го полка 279-й стрелковой дивизии Анатолий Шадый в своем письме автору этой книги указывает, что контрнаступление немцев на самом деле началось уже ночью с 1 на 2 августа. Приведу здесь довольно большой отрывок из этого очень интересного письма:

– 30 июля на ближних подступах к Елгаве, примерно в полутора километрах от Воздушного моста рядом с железнодорожным вокзалом, немецкая авиация обстреляла сначала 1-й, а часа через три на том же месте – 2-й батальон нашего полка. Самолеты летели так низко, что хорошо были видны лица летчиков. Потери от этих налетов и в 1-м, и во 2-м батальонах были незначительные. Во 2-м батальоне разбило полевую кухню и убило несколько лошадей.

В этот же день с наступлением темноты мы двинулись к городу. Обойдя Воздушный мост слева, успешно миновали несколько деревянных и каменных домов, но недалеко от перекрестка улиц Стацияс и Матера наше продвижение надолго было остановлено немецкой огневой точкой. Немцы начали и артиллерийский обстрел. Наши же артиллеристы, не разобравшись, где мы, а где немцы, тоже открыли огонь из пушек и минут тридцать стреляли по нашим позициям.

Опорный пункт немцев удалось уничтожить только 31 июля. Уничтожив пулеметное гнездо, мы углубились в город. Через несколько часов вернулись к своим, а в сумерках началось общее наступление наших войск.

Наш 2-й батальон на рассвете 1 августа вышел к реке Дрикса немного севернее Елгавского дворца. В это время наступило затишье, и бойцы стали разгуливать по набережной и заходить в пустые дома. Зашел и я в два длинных одноэтажных дома. Вероятно, это были казармы, так как во всех помещениях стояли металлические кровати и рядом с ними – тумбочки. По фамилиям на табличках, которые были прикреплены к каждой кровати, можно было сделать вывод, что здесь жили власовцы.

Днем 1 августа боевые действия не велись. Только где-то после полудня в сторону немцев прошли наши 4 или 5 штурмовиков. Один самолет немцам удалось сбить.

К вечеру, непонятно по какой причине, наши подразделения ушли с Дворцового острова и вскоре в замке появились немцы. Когда совсем стемнело, начались какие-то передвижения, слышался лязг оружия. Командир взвода младший лейтенант Кулик попытался связаться со штабом, чтобы запросить минометный огонь по месту предполагаемого скопления немцев, но полевой телефон почему-то не работал. Тогда где-то часов в 10-11 вечера взводный послал в штаб солдата с просьбой о минометной под-держке, но солдат, вернувшись, сказал, что в штабе ему заявили, что «вы все трусы и паникеры», то есть ответ был отрицательным. В штабе гуляли, обмывая приказ Сталина по случаю взятия Елгавы, и многие штабные офицеры были пьяные. Спустя час взводный еще раз послал в штаб бойца с той же просьбой, но ответ был прежним. А где-то в час или в два часа ночи 2 августа немцы начали мощное наступление, и мы вынуждены были отойти к железнодорожному вокзалу и занять оборону западнее здания вокзала. При отступлении погиб замполит нашего 2-го батальона капитан Чулков.

Со 2 по 4 августа в районе железнодорожного вокзала шли ожесточенные бои. Участок между расположенным к югу от вокзала элеватором и постройками, находившимися между зданием вокзала и Воздушным мостом, переходил из рук в руки до 6 раз в сутки.

3 августа наш батальон совершил бросок от здания элеватора к вокзалу, закрепился на территории грузового двора и открыл огонь в направлении построенных немцами на территории Привокзального кладбища долговременных укреплений. Здесь же стояли и три наших танка, экипажи которых помогли солдатам боеприпасами. Затем пришлось вновь отступить к вокзалу и, обойдя здание со стороны железнодорожных путей, мы предприняли попытку прорваться в город вдоль улицы Католю. Но дойти мы смогли только до улицы Яня. Продержавшись здесь полтора часа, вновь отступили к элеватору.

5 августа бои развернулись с еще большим ожесточением. К середине дня удалось выбить немцев из бункеров на Привокзальном кладбище. Часа в три ночи с 5 на 6 августа с боями вышли к зданию новой гостиницы на берегу Дриксы, но окончательно закрепились здесь только с рассветом.

Утром 6 августа каждый боец выкопал себе ячейку на берегу Дриксы. Позднее эти ячейки мы соединили траншеей и ходом сообщения с гостиницей. А ночью поставили проволочное заграждение – «спираль Бруно», она растягивалась как гармошка.

Днем 7 августа в наше расположение прибыл командир батальона и приказал нашему взводному, младшему лейтенанту Кулику, отобрать 12 человек и по фермам взорванного моста через Дриксу переправиться на правый берег и захватить здание Дворцового театра.

В числе отобранных из разных подразделений бойцов оказался и я. Перебравшись по разбитому мосту на другую сторону реки, мы залегли вдоль берега. Взводный не решался вести нас в атаку, поскольку немцы вели сильный прицельный огонь. Видя это, комбат высунулся из окна гостиницы и, размахивая пистолетом, закричал, что расстреляет взводного, если тот не выполнит его приказ. Среди бойцов группы был сержант Башков. Он предложил нам подняться и побежать к зданию. Мы согласились. Тогда Башков сказал взводному: «Мы пошли!» После этих слов Кулик встал и первым бросился в атаку. Пробежав всего метров десять, он был убит наповал. Атака захлебнулась. Когда начало смеркаться, мы вернулись в свое расположение на левом берегу. Больше попыток переправиться на немецкую сторону мы не предпринимали.

До 15 августа продолжались ожесточенные бои. Боеприпасы в эти дни мы брали на железнодорожной станции. Здесь стояло несколько немецких эшелонов с патронами и гранатами. Особенно много мы таскали гранат для ручных гранатометов. Когда мы ходили за ними на станцию, то неоднократно по нам начинали бить немецкие пушки. Вполне возможно, что цель артиллеристам подсказывал наблюдатель-корректировщик, который сидел на трубе Сахарного завода.

17 августа в здании гостиницы меня контузило. Причем на том же самом месте, где 7 августа стоял комбат и, размахивая пистолетом, кричал угрозы нашему взводному Кулику. Меня отнесли в подвал гостиницы. Здесь стояли сборные, но очень хорошо сделанные нары, на которых лежали матрацы. Примерно через час я пришел в себя. В медсанбат идти отказался и на второй день чувствовал себя уже вполне прилично.

Оборону в Елгаве мы держали до начала сентября».

Как видно из воспоминаний А. Шадый, значительного по времени перерыва между захватом частями Красной Армии левобережной части Елгавы и контрнаступлением немцев не было. Для того чтобы укрепиться на левом берегу Лиелупе, подразделения Красной Армии имели всего лишь один день.

С тем, что контрнаступление немцев на левобережную часть Елгавы началось уже 1 – 2 августа, согласен и С.Демин, который, как указывалось уже выше, в дни боев за город был командиром взвода 503-го стрелкового полка 91-й стрелковой дивизии. В своих воспоминаниях, опубликованных в одном из выпусков исторического приложения к «Новой газете» «Наш город», он пишет:

– Утром 1 августа наши войска полностью заняли левобережную часть города. Наш 503-й полк выступил в направлении поселка Свете. Расположились у реки. Солдаты начали мыться, бриться, стирать белье. Несколько повозок в это время отправились в Елгаву за боеприпасами. Вскоре солдаты вернулись, но пустые, так как город вновь был занят немцами, которые, получив подкрепления, начали наступление на Елгаву по Добельскому шоссе. Нас подняли по тревоге. На наше счастье по дороге проходил танковый корпус. Под его прикрытием мы и направились вновь к Елгаве. К городу подошли со стороны психиатрической больницы, где по парку бродили душевнобольные. Повторные бои за Елгаву для нас длились недолго. Уже на следующий день командование поставило перед нами новую задачу. Но если в первый раз, проходя с боями по городу, я видел сохранившиеся здания, то, войдя в город вторично, увидел, что их осталось совсем немного.

Чтобы повторно занять Елгаву, командование 51-й армии спешно вернуло части 3-го механизированного корпуса и 347-й дивизии. Кроме этого, в бой были брошены 3-й и 15-й гвардейские танковые полки, 1102-й, 1489-й и 1492-й полки самоходной артиллерии.

Командование 279-й дивизии было заменено – командиром был назначен полковник А. Сиванков, 1003-м и 1005-м полками командовали соответственно майор Г. Резвый и разжалованный в подполковники Е. Парамонов.

Кроме того, как указывает А. Сиванков, в боях за Елгаву на этом этапе участвовали 91-я стрелковая дивизия и два полка 257-й Сивашской стрелковой дивизии. 6 августа подразделения 1001-го и 1003-го стрелковых полков переправились через Лиелупе и захватили плацдарм на ее правом берегу, который позднее, однако, по оперативным соображениям был оставлен.

Удар Красной Армии был сокрушительным, но не только для противника, но и для города. Елгава горела больше недели, и дым пожарищ был виден издалека.

За несколько дней повторных боев на территории левобережной части города Елгава была серьезно разрушена. Особенно пострадала юго-западная часть города, обстрелянная 7 августа двумя дивизионами «катюш».

Повторный захват города сопровождался жестоким кровопролитием. В парке Гребнера, где находился немецкий перевязочный пункт, красноармейцы расстреляли и закололи штыками несколько десятков раненых.

Нередкими были и случаи мародерства. 5 августа красноармейцы с целью грабежа расстреляли почетных граждан Елгавы – 84-летнего священника церкви Святого Николая Яниса Рейнхардса и 79-летнего фармацевта, одного из учредителей школы для глухонемых Петериса Дучкенса. Убийцы позарились на золотую цепочку от часов, часы и крест священника.

В этот же день, по сообщению газеты «Tevija», доктор А. обнаружил в магазине электродеталей 4 трупа – одного мужчины и трех женщин. В результате осмотра было установлено, что перед смертью девушка лет 16 и женщина лет 30 были изнасилованы.

В магазине бумаги, который находился на одной из главных улиц недалеко от рыночной площади, были найдены еще три трупа – мужчины и двух женщин, причем женщины перед смертью также были изнасилованы.

Еще один труп – женщины 55-60 лет – был найден на одном из кладбищ. Труп был страшно изуродован: глаза выколоты, уши отрезаны, все тело покрыто кровавыми ранами. Такой же изуродованный труп – женщины 25-30 лет – с выколотыми глазами, отрезанными языком и ушами был обнаружен во дворе одного из домов неподалеку от городского садоводства.

Газета «Tevija», сообщившая об этих преступлениях, недвусмысленно, но бездоказательно обвинила в них красноармейцев. Однако убийцами мирных жителей могли быть и немецкие солдаты и латышские легионеры, а также немногочисленные оставшиеся в городе гражданские лица.

С середины августа линия фронта в Елгаве на два месяца стабилизировалась по реке Лиелупе. До начала октября в городе находилась 279-я дивизия, после чего ее сменили сначала 207-я, затем – 171-я стрелковая дивизия. В правобережной части города продолжали оставаться немцы и латышские легионеры. На карте боев за город, составленной, как уже говорилось выше, бывшим легионером, проживающим ныне в Канаде, видно, что линия обороны немцев и латышских легионеров начиналась от места впадения реки Иецавы в реку Лиелупе и тянулась по правому берегу Лиелупе до Лангервалдского парка. Действия войск в это время координировали штаб 1-го армейского корпуса СС и штаб 15-й пехотной дивизии немцев, располагавшиеся на улице Авиацияс, а также штаб 6-го пехотного полка немцев, который располагался между улиц Ригас, Тиргус и Олайнес.

В августе и сентябре активные наступательные боевые действия разворачивались главным образом на территории Елгавского уезда, но и в самой Елгаве было неспокойно. Немецкие снайперы не брезговали даже одинокими прохожими на улицами, продолжался и артиллерийский обстрел города. Бывший командир 279-й Лисичанской стрелковой дивизии А. Сиванков приводит такие данные: с 7 августа по 30 сентября противник многократно пытался овладеть Елгавой. За это время его артиллерия произвела 167 огневых налетов по городу, продолжительность каждого из которых была от 10 до 25 минут, а плотность огня достигала 0,5-1 снаряда на квадратный метр.

О том, насколько тревожной оставалась обстановка в городе, некоторое представление дают письма красноармейцев – те самые знаменитые фронтовые «треугольнички», которые в минуты затишья чаще всего на отдельных листках писали бойцы своим родным и близким. Вот два таких письма, которые в свое время хранились в созданном в средней школе № 3 по инициативе учителя географии Д.В. Илякова Музее боевой славы. Письма написаны бойцом Кочановым Е., полевая почта 69706 «р», своим родителям в Москву:

«Латвия, 24 августа 44 г. – фронт.

Здравствуйте, мои дорогие: мамочка, папочка, Ветуся! Шлю вам свой горячий боевой привет!!! Вот видите, вчера написал, пишу и сегодня, пока есть возможность писать. Нахожусь по-прежнему в обороне, надоело сидеть в окопах. Ночами никто из нас не спит, все мы начеку. Враг хитер! Днем 2-3 часа поспишь и все, но ничего не поделаешь, не позволяет обстановка. Фрицы от нас совсем близко, слышно как кашляют, чихают, видно, не по климату им в «Прибалтийском мешке»!..

«27 августа 44 г. – фронт.

Здравствуйте, дорогие мои: мамочка, папочка, Ветуся! Шлю я вам свой горячий боевой привет и желаю вам всего наилучшего в вашей жизни и работе!!! От вас пока не имею писем. По-прежнему стоим в обороне у реки – от моей руки нашли себе могилу 4 фрица, они уже больше никогда не вернутся к своим фрау. Учет убитых мною немцев ведется в штабе. Вчера получил личную благодарность от тов. Сталина за участие в боях за Иелгаву (Митава)…».

ОКРУЖЕНИЕ 346-й СТРЕЛКОВОЙ ДИВИЗИИ

В историю боев за Елгаву летом 1944 года свой ратный вклад внесли и бойцы 346-й, «Дебельцевской», стрелковой дивизии под командованием генерал-майора Д.И. Станкевского. Эта дивизия участвовала в боях за город Донецк, в контрнаступлении под Сталинградом и освобождении Крыма, в боях с немецкими войсками юго-западнее Шяуляя. В состав дивизии входили стрелковые полки: 1164-й (командир – подполковник Сыдько М.П.), 1166-й (командир – майор Яскевич Н.Г.), 1168-й (командир – подполковник Сорин Л.И.), а также 915-й артиллерийский полк (командир – полковник Веревкин А.В.).

В начале августа 1944 года именно эта дивизия оказались на самой вершине клина, образованного в результате Елгавско-Тукумской операции в июле 1944 года и рассекающего группу немецко-фашистских войск «Север» на две части, в результате чего рижская группировка немецко-фашистских войск оказалась временно отрезана от Восточной Пруссии. Нашениек В.

Рано утром 7 августа 346-я стрелковая дивизия, входившая до этого в состав 2-й гвардейской армии, а затем переданная в состав 1-го гвардейского стрелкового корпуса 51-й армии, находилась в районе Озолциемса, недалеко от Елгавы.

Командир 1-го гвардейского корпуса генерал Иван Ильич Миссан отдал приказ генералу Д. Станкевскому: «Наши механизированные войска развивают наступление к Рижскому заливу. Вашей дивизии нужно выдвинуться за ними в направлении Купери, выйти на рубеж реки Лиелупе, Слока, берег Рижского залива».

Выполняя приказ командования, полки дивизии в ночь на 8 августа выступили в следующих направлениях: 1166-й стрелковый полк (полком временно командовал заместитель командира полка Яскевич Никифор Григорьевич) – на Кристыни; 1168-й стрелковый полк (командир – подполковник Серин Леонид Иванович) – по проселочной дороге, огибая Тирельские болота, на Слоку; 1164-й стрелковый полк (командир – подполковник Михаил Петрович Сыдько) на Тукумс и Клапкалнциемс. Вместе со стрелковыми полками в поход выступил и 915-й артиллерийский полк (командир – подполковник Веревкин Алексей Васильевич).

К утру 9 августа полки дивизии вышли в заданные районы и заняли оборону: 1166-й полк – на западном берегу реки Лиелупе на участке Люляс – мыза Павасара; 1168-й полк – от мызы Павасара, западнее Слоки, вдоль Рижского залива; 1164-й полк в районе Тукумса и Клапкалнциемса сменил 8-ю механизированную бригаду 3-го механизированного корпуса.

«Было хмурое и туманное утро, с залива дул сырой ветер, – вспоминал много лет спустя бывший командир 346-й стрелковой дивизии генерал-майор Д.И. Станкевский. – Вокруг все было спокойно. Ничто не предвещало скорого боя. Вдруг на окраине Тукумса послышалась стрельба – к городу приближался вражеский бронепоезд, на платформах – орудия, танки и счетверенные зенитные установки. Бронепоезд обрушил огонь на батальон капитана Токтобаева». В Курляндском коридоре.

В бой с бронепоездом вступили артиллеристы офицера Кабанова. Орудийные расчеты сержантов Миронова, Кричалкина и Гаранкина установили орудия у самого полотна железной дороги и уже первыми выстрелами подбили паровоз и вагоны с немецкими автоматчиками.

Д.И. Станкевский: «Танки, за которыми шли автоматчики, атаковали роту старшего лейтенанта Рябис. Пропустив танки через себя, стрелки и пулеметчики Рябиса встретили огнем автоматчиков и отсекли их от танков. В свою очередь, танки напоролись на огонь бронебойщиков и артиллеристов…

К станции Тукумс пытался подойти еще один бронепоезд, но, встреченный меткими залпами наших батарей, он дал задний ход и скрылся. Замысел фашистов – с ходу ворваться в город – провалился. Потеряв бронепоезд, 11 танков, несколько орудий и десятки убитых солдат и офицеров, гитлеровцы отступили…

Вскоре район Тукумса и Клапкалнциемса был нами передан соседу – 417-й стрелковой дивизии из нашего же корпуса. Фронт обороны дивизии несколько уменьшился и составлял теперь 42 километра.

К этому времени перед фронтом нашей армии создалось очень тяжелое положение. Противник сильными танковыми ударами в сторону Риги любой ценой стремился прорвать кольцо окружения…».

20 августа после сильной артиллерийской подготовки и при поддержке большого количества танков, самоходных и штурмовых орудий противник силами 93-й пехотной дивизии и приданных ей отдельных сводных батальонов перешел в наступление на всем участке обороны дивизии. Переправив через реку Лиелупе до 14 рот пехоты, немцы начали наступление по дороге в направлении хутора «Сармас». Одновременно с запада на соединение с переправившимися войсками немцы выдвинули до 20 танков и батальона мотопехоты. Бой шел в тяжелых лесисто-болотистых условиях при явном превосходстве немцев. Одновременно на побережье Рижского залива полк М.П. Сыдько вел бой с высаживающимся морским десантом. К 12 часам дня немцам при огневой поддержке крейсера «Принц Евгений» удалось высадить пехоту и боевую технику с 36 кораблей и барж в районе Асари и Лиелциемса.

Дорога Елгава-Тукумс к этому времени была перерезана танками и бронетранспортерами противника. Немцы создали так называемый «Курляндский коридор» шириной в 30 километров от Рижского залива до реки Берзе, что севернее Елгавы, и восстановили связь между группой армий «Север» и Восточной Пруссией.

346-я дивизия оказалась в полном окружении на большом растянутом фронте. Все части и подразделения дивизии, включая и тыловые, вели тяжелые бои. Оценив обстановку, командование 51-й армии отдало приказ отступать к Елгаве. Дивизия начала отход через Тирельские болота. При отступлении через болота всю боевую технику на конной тяге пришлось тащить всем воинам, подкладывая под колеса повозок и орудий бревна, ветки кустарника и другие подручные материалы. К 3 часам дня 21 августа дивизия сосредоточилась в лесу севернее хутора «Сармас». Артиллерии дивизии на мехтяге и другим подразделениям, имеющим на вооружении автомашины, по грунтовым дорогам удалось отойти в район Елгавы.

«Примерно в 12 часов 20 августа, – пишет в своих воспоминаниях бывший начальник штаба артиллерии дивизии Константин Иванович Рыбаков, – все батареи артполка, противотанкового дивизиона, батарея зенитно-пулеметных счетверенных установок, машины штаба дивизии и противотанкового дивизиона сосредоточились на опушке леса в 8-10 км южнее Кемери.

Для прикрытия отхода были образованы тыловая походная застава в составе батареи противотанкового дивизиона, усиленной автоматчиками, и головная походная застава в составе трех машин с пулеметными установками и одной батареи 76-мм пушек. Все остальное – колонна главных сил, во главе которой два штаба – артполка и артиллерии дивизии.

Колонна двинулась по проселочной дороге, идущей на Елгаву… Прошли около 15 километров без происшествий и потерь, если не считать, что противник беспокоил колонну с воздуха и обстреливал корабельной крупнокалиберной артиллерией. Примерно к 17 часам достигли поворота, где мы должны были свернуть влево в лес и двигаться на соединение с пехотой. Но как только голова колонны втянулась в лес, она была встречена ружейно-пулеметным огнем противника. Головные машины были подбиты. Развернуть колонну на грунтовой дороге из-за ее узости было невозможно. Образовалась пробка.

Чтобы не нести напрасных потерь, весь личный состав был спешен. Командир артполка подполковник Веревкин возглавил позразделения по левой стороне от дороги, а я – на правой, мы повели людей в наступление. В течение часа значительная часть леса была очищена от немцев, и стрельба прекратилась.

После наведения порядка в колонне нужно было принять решение, каким маршрутом двигаться дальше. Следовать ранее намеченным маршрутом было опасно. Майор Осипов, командир противотанкового дивизиона, предложил другой вариант: подтянуть автоколонну к шоссе Тукумс-Елгава, дождаться темноты, после чего с зажженными фонарями на предельной скорости следовать в Елгаву.

Это предложение, на первый взгляд дерзкое и рискованное, было вполне реальным. Противник мог нас принять за своих, но в то же время была опасность, что наши части могут принять нас за противника. Это было бы еще хуже. После некоторых раздумий командир артполка полковник Веревкин, как старший начальник мехколонны, принял предложение Осипова. С наступлением темноты колонна с зажженными фарами двинулась по шоссе на Елгаву. Примерно через два часа движения мы пересекли линию фронта и оказались в 15 километрах в тылу наших войск, причем без единого выстрела с обеих сторон». В Курляндском коридоре.

Мехколонна вышла из окружения отдельно от стрелковых полков дивизии. Выход стрелковых полков из окружения был осуществлен утром 21 августа. К 3 часам ночи этого дня части дивизии (без артиллерии на мехтяге) прошли через Тирельское болото и собрались в лесу севернее Сармас. Здесь командир дивизии Д.Станкевский поставил перед каждым полком задачу на прорыв через линию обороны врага. Полки прорывались через боевые порядки противника на линии Калнциемс – Граудзе. Поддержку 346-й дивизии, главным образом на флангах, на этом этапе обеспечивала артиллерия 347-й стрелковой дивизии генерал-майора А.Х. Юхимчука. Одновременно стрелковые части этой дивизии оказывали содействие в отражении контратак немцев против частей 347-й дивизии.

После того, как из окружения вышли 1164-й, 1166-й и 1168-й стрелковые полки, стало известно, что во время прорыва часть личного состава была отсечена огнем противника с флангов, и несколько сот красноармейцев отступили обратно в Тирельские болота. Командир дивизии Д. Станкевский принял решение переправить за линию фронта группу из 13 разведчиков во главе с заместителем командира 1164-го стрелкового полка майором Павлом Семеновичем Бублий. Эта группа, в состав которой были включены самые смелые и опытные дивизионные разведчики младший лейтенант Климов А.А., старший лейтенант Мельников, сержант Семко, рядовые Бакулин, Мягких, Мямин, Таценко, Ильин, Курзин; артиллерист лейтенант Ермаков, радисты с радиостанциями Трапезников и Антонов, должна была вывести оставшихся в немецком тылу красноармецев в расположение своих войск.

Район Тирельских болот был со всех сторон окружен немцами. Активных действий против красноармецев, укрывшихся в болотах, они не предпринимали. Немцы лишь установили несколько радиоточек, при помощи которых агитировали советских солдат сдаваться в плен, обещая им взамен сохранение жизни и хорошее питание. В своих передачах немцы вещали: «Мы знаем, что вы прибыли в Прибалтику из Крыма и хотели здесь, в Прибалтике, нас уничтожить так же, как это вам удалось в Крыму. Но из этого ничего не вышло. Ваше командование вас бросило и ждать вам помощи неоткуда. Выходите и сдавайтесь в плен, иначе вы погибнете с голоду в болотах, о вас давно все забыли».

Но командование 346-й дивизии не оставило своих солдат в беде. В ночь на 2 сентября группа разведчиков во главе с майором П.С.Бублий перешла передний край обороны 347-й стрелковой дивизии генерала Юхимчука в районе реки Берзе и начала поиск разрозненных групп личного состава дивизии.

Более пяти часов разведчики двигались по труднопроходимому и топкому болоту. Группа шла по самой середине болота, с обеих сторон которого немецкие посты вели стрельбу наугад. К утру 3 сентября промокшие и усталые бойцы вышли к реке Вецберзе. Быстро соорудив плот, со всеми мерами предосторожности стали переправляться. Затем, двигаясь по западной стороне Драбиньского болота, они вышли к контролируемой немцами дороге Калнциемс-Граудзе. Тут, севернее хутора «Сармас», начали поиск групп красноармейцев, укрывшихся в болотах и прилегающих лесных массивах.

К вечеру этого же дня удалось собрать 279 солдат и командиров, а к полудню следующего дня их было уже 871 человек. 5 сентября группа майора П.С. Бублий, пройдя через Тирельские болота, болото Драбиню и Кайгское болото, вернулась в расположение своих войск в Глудской волости Елгавского уезда, выведя из немецкого тыла 700 человек, в том числе 191 человека из 417-й стрелковой дивизии. Во время выхода отряда были взяты в плен 11 немецких солдат, три офицера и до 40 солдат были уничтожены.

Выход попавших в окружение солдат и командиров 346-й и 417-й стрелковых дивизий в расположение своих войск продолжался и позднее. В поисках прохода к своим войскам группа красноармейцев под командованием капитана Церегулова с боями исходила все леса в районе Кемери, Смарды, Калнциемса, и лишь 22 октября ей удалось выйти из окружения в трех километрах западнее моста на шоссе Добеле-Елгава.

Окружение 346-й стрелковой дивизии в «Курляндском коридоре» сорвало выполнение плана командования 1-го Прибалтийского фронта по отсечению курляндской группировки противника от немецких войск в Риге и северо-восточной Латвии. В оперативной сводке Совинформбюро за 21 августа 1944 года сообщалось: «Северо-западнее и западнее города Елгавы наши войска отбивали атаки крупных сил пехоты и танков противника. По приказу командования наши войска оставили город Тукум и отошли на более выгодные позиции».

Маршал И.Х. Баграмян, оценивая причины окружения 346-й дивизии, после войны писал в книге «9 мая 1945 года»: «…Многие историки слишком упрощенно объясняют причину этой неудачи: командование не закрыло, мол, должным образом оборону в районе Тукумса. Однако в обстановке, сложившейся к середине августа, просто невозможно было сосредоточить в районе Тукумса достаточно мощные силы, способные парировать любые вылазки врагов. Если бы мы стянули туда за счет обороны Елгавы и Жагаре достаточные резервы, то прорыв пяти-шести танковых дивизий 3-й танковой армии немцев с юго-запада в районе Елгавы неизбежно привел бы не только к окружению всей 51-й армии, но и к созданию значительно более широкого коридора, связывающего силы врага в Латвии и Восточной Пруссии… Это была наша первая и единственная серьезная неудача за все время боев в Прибалтике» (Баграмян И.Х. 9 мая 1945 года. – Второе контрнаступление немцев).

Примерно с середины августа немецко-фашистское командование, стремясь восстановить сухопутные коммуникации группы армий «Север» с Восточной Пруссией, стало сосредоточивать к западу от Елгавы и Шяуляя крупные танковые силы. Ранним утром 16 августа немцы начали наступление на Елгаву и Шяуляй. В операции участвовали 39-й и 40-й танковые корпуса, входившие в состав 3-й танковой группы. 40-й танковый корпус имел задачу овладеть Шяуляем, а 39-й танковый корпус наносил удар по Елгаве с запада. Перед группой армий «Север» ставилась задача не допустить дальнейшего продвижения войск 2-го и 1-го Прибалтийских фронтов на Рижском направлении и частью сил нанести удар по Елгаве с востока.

В первом эшелоне рвущихся к Елгаве немецких войск насчитывалось до 180 танков. Развернулись ожесточенные бои.

1379-й стрелковый полк 87-й стрелковой дивизии под командованием М. Халявицкого уже к утру 17 августа был окружен немцами и до 21 августа сражался в полном окружении, отразив до 200 танковых атак. Все дни боев М.Халявицкий, несмотря на ранение, руководил войсками и 21 августа все же вывел полк из окружения.

Взвод Евгения Габова из 1972-го полка противотанковой истребительной артиллерии 18-19 августа в окрестностях Ауце и Бене в ожесточенных боях подбил 30 немецких танков. 19 августа рядовой этого же полка Анатолий Бездворный, чтобы сдержать прорыв немецких танков, с гранатами в руках бросился под гусеницы немецкого танка и, взорвав его, погиб. Батарея Ивана Борщика из 239-го артиллерийского полка 77-й стрелковой дивизии с 19 по 21 августа на территории Бенской волости отразила восемь атак немецких пехотинцев, которых поддерживали крупные танковые силы. 21 августа И.Борщик лично уничтожил два фашистских танка, но батарея все же была окружена. Когда кончились снаряды, И.Борщик, будучи тяжело раненым в руку, со связкой гранат бросился навстречу фашистскому «тигру» и погиб, подорвав танк.

22 августа на территории Букайшской волости командир роты 1-го танкового батальона 202-й Сивашской Краснознаменной танковой бригады 19-го танкового корпуса Александр Пыльников, отражая атаки немецкой 5-й танковой дивизии, уничтожил пять самоходных орудий «Фердинанд», две противотанковые батареи и до одной роты солдат противника. Рядом с ротой А. Пыльникова сражались и другие подразделения батальона под командованием Леонида Падукова.

В чрезвычайно тяжелых боях второе контрнаступление немцев было остановлено. Ни на Шяуляйском, ни на Елгавском направлениях они не достигли намеченной цели. Однако соединения 51-й армии и 3-го гвардейского механизированного корпуса все же были вынуждены оставить занимаемые рубежи, и противник к 12 часам 20 августа укрепился на линии Елгава, Добеле, Ауце и восстановил связь между группами армий «Север» и «Центр».

23 августа немцы начали новое наступление на Елгаву, на этот раз со стороны Ауце. В наступлении участвовали две танковые дивизии. Однако и эта попытка вернуть город закончилась неудачно.

Часть сил 19-го Краснознаменного Перекопского танкового корпуса (79-я танковая и 26-я мотострелковая бригады) в это время занимает оборону на широком фронте от Елгавы до Добеле.

К 26 августа после многодневных боев войска 1-го Прибалтийского фронта закрепились на линии: Плявиняс – Бауска – Елгава – Добеле – Ауце – западнее Жагаре – Крусляй –Папиле – западнее Шяуляя – Расейняй.

26 августа 30 немецких танков и батальон пехоты на территории Бенской волости атаковали позиции танкового взвода Романа Николаенко из 8-го отдельного гвардейского танкового полка 19-го танкового корпуса. За полтора часа боя взвод Р.Николаенко уничтожил шесть «Тигров», четыре противотанковых орудия и более 160 солдат и офицеров противника.

В 13 часов 14 сентября войска 2-го Прибалтийского фронта перешли в наступление на Ригу. 43-я армия генерала А.П.Белобородова успешно форсировала реку Лиелупе и, развивая успех наступления в направлении Риги, к полудню во взаимодействии с войсками 4-й ударной армии заняла город Бауска.

На другой день наступления Красной Армии немцы, получив довольно крупные резервы, на подступах к поселку Иецаве предприняли 17 контратак, но это им не помогло.

Генерал армии И.Х. Баграмян вспоминал: «Мы подумали и решили: пусть враг лютует здесь и стягивает сюда свои резервы, а мы в это время обойдем Йецаву с востока и устремимся на Ригу. Так и сделали. Прорвали его «восточно-митавскую оборонительную линию» и 16 сентября вышли к Западной Двине и поселку Балдоне, отстоящему от Риги в трех десятках километрах.

Возросшая угроза прорыва наших войск в Ригу окончательно всполошила фашистское командование. …Командующий группой армий «Север» генерал-полковник Шернер доложил …Гитлеру, что для его войск наступил «последний момент» и что остается одна возможность – уйти». Баграмян Иван. Трудная победа. – В кн.: На правый бой, на смертный бой. Сборник воспоминаний и документов о вооруженной борьбе латышского народа против фашистских захватчиков.

Однако слишком незначительное продвижение войск 3-го Прибалтийского фронта, задержанное противником в 70 километрах к востоку от Риги, и войск 2-го Прибалтийского фронта, наступавших в 40 – 45 километрах восточнее от Риги, позволило ставке Гитлера более оптимистично взглянуть на складывающуюся обстановку, и она не только запретила отход, но и приказала любой ценой разгромить ударную группировку 1-го Прибалтийского фронта. С этой целью 16 сентября немцы нанесли контрудар соединениями 3-й танковой армии, в которой имелось до 380 танков и орудий, в районе Добеле. Контрудар был нацелен во фланг ударной группировке 1-го Прибалтийского фронта (51-я и 5-я гвардейская танковая армии), которая готовилась к наступлению из района Елгавы на Кемери.

Бои шли ожесточенные. 17 сентября командир танковой роты 18-й танковой бригады 1-го танкового корпуса Николай Патеев получил приказ остановить наступление немцев к западу от Добеле. В течение двух дней танкисты Патеева отразили 28 атак противника, уничтожив 37 немецких танков. 19 сентября, ликвидируя прорыв немцев, Н. Патеев сам уничтожил 9 танков, в том числе двух «тигров».

В этот же день в западной части Елгавского уезда механик-водитель танка 117-й танковой бригады из 1-го танкового корпуса Вячеслав Чухарев, будучи в танке один, целых три часа отражал атаку 40 немецких танков и батальона пехоты, уничтожив при этом три танка и до 80 солдат.

В это же время у дома «Яунберзи», опять-таки в западной части Елгавского уезда, 15 немецких «тигров» под прикрытием 6 самоходных орудий «Фердинанд» и роты автоматчиков атаковали позиции взвода противотанковых орудий под командованием Евгения Зикрона. Нападение фашистов было отбито, но один из артиллерийских расчетов героически погиб. Когда немцы возобновили атаку, Е.Зикрон прицельным огнем уничтожил один немецкий танк, но при этом сам также погиб.

В ходе боев в плен Красной Армии попало немало немцев, протоколы допросов которых свидетельствуют о том, что они не всегда верно оценивали быстро меняющуюся военную обстановку. В плен, в частности, попал обер-лейтенант 193-го артиллерийского дивизиона самоходных орудий Курт Крейспин, который на допросе 17 сентября в политотделе 43-й армии показал:

– 193-й дивизион входит в 193-й танковый полк, приданный 93-й пехотной дивизии и находится в районе Митавы. Я со своим взводом из трех орудий 14 сентября был отправлен на поддержку гарнизона в Йецаве.

В комендатуре Йецавы, где мне пришлось побывать, чувствовалась большая тревога, но никто из находившихся там офицеров не смог прояснить обстановку и мою задачу. Для многих из них наступление русских на севере было неожиданным, ибо мы считали, что основные силы Красной Армии заняты сейчас под Варшавой и на юге.

15 сентября утром, направляясь на продовольственный склад, расположенный северо-восточнее этого местечка, я был захвачен в плен…

19 сентября из района Балдоне против 43-й армии и 3-го гвардейского механизированного корпуса немцы двинули шесть дивизий 16-й армии (в том числе две танковые дивизии), к которым позднее присоединились еще две дивизии, переброшенные с других участков фронта.

«В результате контрудара немецких войск в период с 16 по 26 сентября 1944 года была установлена связь между обеими группами армий. В этом большая заслуга храброго полковника графа Штрахвитца и его сводной танковой дивизии. Теперь нужно было немедленно использовать создавшееся выгодное положение, – писал позднее Г.Гудериан. – Но группа армий «Север» не сумела сделать этого. Шернер не верил в новое наступление русских западнее Шяуляя, он думал, что оно начнется у Митавы (Елгавы). Поэтому вопреки директиве, подписанной Гитлером, он задержал свои танковые части у Митавы. Мои просьбы о выполнении директивы не были приняты во внимание… В результате растянутый немецкий фронт западнее Шяуляя в октябре был снова прорван. Между Мемелем (Клайпеда) и Либавой (Лиепая) русские вышли к Балтийскому морю. Группа армий «Центр» после второй неудачной попытки установить связь вдоль побережья была окончательно отрезана от всего Восточного фронта и снабжалась боеприпасами и продовольствием по морю».

ОСВОБОЖДЕНИЕ ЕЛГАВЫ

Вечером 23 сентября командующему 1-м Прибалтийским фронтом генералу армии И.Х. Баграмяну позвонил Верховный Главнокомандующий И.В. Сталин и спросил, как идет наступление на Ригу. «Я доложил, – вспоминал И.Баграмян, – что передовые соединения нашего фронта вышли уже на ближайшие подступы к Риге, однако и сопротивление врага с каждым днем нарастает.

Выслушав мой доклад, Сталин спросил:

– Как вы считаете, товарищ Баграмян, насколько целесообразно нам ввязываться и дальше в затяжные бои с Рижской группировкой противника в условиях лесисто-болотистой местности, изрезанной к тому же большим количеством рек и озер, чрезвычайно затрудняющих наступление наших войск?

Я ответил, что, как видно, командование группы армий «Север» разгадало наш замысел по овладению Ригой и поэтому весьма серьезно подготовилось к отражению наших ударов в этом районе. Силы и средства, которыми располагает противник, в сочетании с явно невыгодными для нас условиями местности не сулят нам скорой победы. Больше того, в этих боях мы можем понести тяжелые непоправимые потери.

– И еще есть одно важное обстоятельство, которое нельзя сбрасывать со счетов, – добавил я, поняв, что Сталин продолжает внимательно слушать, – не исключена возможность, что в таких условиях главные силы противника могут беспрепятственно ускользнуть из района Риги в Восточную Пруссию.

Выслушав меня, Сталин довольным голосом заключил:

– Я рад, что вы правильно уяснили себе сложившуюся обстановку. Вам легче будет понять новую задачу, которую наши войска завтра получат. Мы решили прекратить дальнейшее наступление войск вашего фронта на Рижском направлении и в кратчайший срок перегруппировать их в район Шяуляя с тем, чтобы решительным ударом на Мемель прорваться к Балтийскому морю и отрезать пути отхода Прибалтийской группировки противника в Восточную Пруссию.

Немного помолчав, Сталин закончил:

– Сумеете ли вы начать наступление на Мемельском направлении, скажем, в начале октября?

Я невольно задумался. Жалко было, конечно, уходить от Риги, когда до нее оставалось, что называется, рукой подать…

Мое затянувшееся молчание было воспринято Сталиным как неуверенность в своих силах. И он с уже резко выраженным акцентом, свидетельствующим о нарастающем раздражении, повторил:

– Что же вы замолчали: не по плечу такая задача?!

Я, стараясь быть спокойным, ответил:

– Нет, товарищ Семенов, раз нужно – справимся!

– Ну, что же, тогда желаю успеха, – уже более тепло попрощался Верховный Главнокомандующий».

На следующий день И.Х. Баграмян получил письменную директиву Ставки Верховного Главнокомандования, согласно которой предстояло перегруппировать 6-ю гвардейскую, 43-ю, 51-ю общевойсковые армии и 5-ю гвардейскую танковую армию с Рижского направления в район Шяуляя и отсюда нанести удар в общем направлении на Мемель с целью выхода на побережье Балтийского моря на участке Паланга – Мемель – устье реки Неман и тем самым перерезать пути отступления в Восточную Пруссию всей вражеской группировке, находившейся в Латвии. Начало наступления было намечено на начало октября.

Войска остальных Прибалтийских фронтов должны были продолжать наступление с целью скорейшего освобождения столицы Латвии. Причем генерал армии А.И. Еременко должен был двумя своими левофланговыми армиями сменить войска 1-го Прибалтийского фронта вплоть до Ауце. На Краснознаменный Балтийский флот возлагалась задача: прервать морские сообщения немцев и блокировать Ригу с моря.

За шесть следующих дней в район Шяуляя скрытно были переброшены три общевойсковые и одна танковые армии из состава 1-го Прибалтийского фронта, а также один стрелковый корпус из резерва Ставки, два отдельных танковых и один механизированный корпуса, не считая других частей и соединений армейского и фронтового подчинения. Всего на расстояние от 80 до 240 километров было переброшено свыше полумиллиона солдат, 9300 орудий и минометов, а также 1340 танков и самоходно-артиллерийских установок.

Командование немецко-фашистских войск не только не разгадало подготовку наступления 1-го Прибалтийского фронта на Мемельском направлении, но и само решило укрепить свои позиции в Латвии, наметив новое мощное наступление по сходящимся направлениям из районов севернее Елгавы и юго-западнее Шяуляя. Это наступление немцы рассчитывали начать 3 – 4 октября. Но войска 1-го Прибалтийского фронта сумели упредить врага. Только 2 октября немецко-фашистское командование начало догадываться о сосредоточении советских войск в районе Шяуляя. «Уже одно это, – вспоминал генерал армии И.Х. Баграмян, – подорвало волю фашистского командования к дальнейшему сопротивлению восточнее Риги. Оно решило ускорить отвод своих войск с укрепленного рубежа «Сигулда», который до этого безуспешно атаковали войска 2-го и 3-го Прибалтийских фронтов. Кроме того, оно стало немедленно перебрасывать две танковые дивизии и часть сил дивизии «Великая Германия» на Мемельское направление, что не могло, конечно, не ослабить его силы в районе Риги. Но враг опоздал».

Командующий группой армий «Север» генерал-полковник Шернер вынужден был снова обратиться к Гитлеру за разрешением отвести свои войска на Тукумский оборонительный рубеж. Гитлер, поняв, что Рига как важный порт теряет для него свое значение, а последний находившийся в распоряжении группы армий «Север» крупный Лиепайский порт поставлен под угрозу захвата советскими войсками, разрешил начать отход из Риги с вечера 12 октября.

В начале октября 279-ую стрелковую дивизию 51-й армии, бойцы которой сидели в окопах на левом берегу реки Лиелупе, сменили части 3-й ударной армии. А с 12 октября, из-за угрозы захвата Красной Армией Риги, началось отступление немецких войск и латышских легионеров и с позиций на правом берегу реки Лиелупе.

Однако бои за Елгаву на этом не закончились.

14 октября в 4 часа утра отдельный саперный батальон 308-й Латышской стрелковой дивизии 130-го латышского стрелкового корпуса, обнаружив отход противника из Риги, овладел населенными пунктами Наркевичи и Блияс и двинулся дальше, к шоссе и железной дороге Рига-Елгава, чтобы перерезать их и продолжить наступление в направлении Елгавы. Участник этих событий Владимир Климашевский, командир взвода 301-го отдельного саперного батальона 308-й Латышской стрелковой дивизии 130-го Латышского стрелкового корпуса, вспоминает:

– Рано утром 14 октября части 308-й Латышской стрелковой дивизии начали наступление из Риги в направлении Елгавы. На Елгаву наступал и 301-й отдельный саперный батальон, в составе которого был и мой 1-й взвод. Во взводе было 28 человек, из них человек 20, наверное, – латыши. Помкомвзвода у меня был латыш по имени Мартыньш. Погиб он, к сожалению.

Когда мы двигались вдоль шоссе Рига – Елгава, немецкая авиация сильно бомбила и обстреливала дорогу. Стреляла и немецкая артиллерия. Мартыньш же решил перебежать через дорогу. Я ему кричу: «Куда ты, постой!», а он не слышит и бежит прямо под пули. Похоронить его мы не успели. Не до того было. Задача была идти и идти вперед.

Недалеко от Сахарного завода мы переправились через Лиелупе и со стороны Воздушного моста начали продвигаться к Елгаве. Здесь были еще немцы. Уже в первом бою был смертельно ранен командир роты. Я взял командование ротой на себя. Немцы постоянно контратаковали. Для того, чтобы вынудить их отступить, наша артиллерия выдвинулась вперед для стрельбы прямой наводкой. Но тут случилась беда – немецкая мина угодила в кабину автомашины, в которой находились снаряды и солдаты боевого расчета. Артиллеристы погибли. Машина загорелась. Я дал команду тушить огонь и выгружать снаряды. Одновременно развернули пушку и стали стрелять по немцам прямой наводкой.

После того как Елгава окончательно была очищена от немцев, наш батальон проводил разминирование городских улиц и зданий. Мое подразделение разминировало мост через Дриксу – под обрушившимися в воду фермами моста немцы подвесили связки мин и заложили взрывчатку. Размещались в эти дни мы в Елгавском дворце, в помещении, которое находилось рядом с Усыпальницей курляндских герцогов, и в здании церкви Святой Анны на улице Лиела».

После 14 октября бои на территории Елгавы больше не велись, но артиллерийские обстрелы и бомбежки продолжались вплоть до мая 1945 года.

ЦЕНА ПОБЕДЫ

За два с половиной месяца боев в Елгаве погибли свыше 2300 бойцов и командиров Красной Армии и свыше 12 000 человек получили ранения. Сколько погибло немецких солдат и латышских легионеров – неизвестно.

Во время боев за Елгаву захоронение погибших с обеих сторон солдат производилось непосредственно на территории города, а также на обочинах ведущих к нему дорог. Много красноармейцев было захоронено в районе элеватора и православной часовни на улице Дзирнаву и на кладбище лютеран, католиков и староверов у железнодорожного вокзала. Летом 1945 года в городе, по словам очевидцев, можно было наблюдать множество могильных холмиков. При этом захоронения, как правило, не были глубокими – погибшие покоились на глубине всего лишь 0,8 – 1 метра. В том же 1945 году началось перезахоронение погибших солдат на Братских кладбищах по улице Миера, 2, 4, 8 и по Добельскому шоссе, а также на Братских кладбищах района. На кладбище по улице Миера, 8 были похоронены 452 советских воина, на кладбище по улице Миера, 4 – 126, на кладбище по улице Миера, 2 – 1269, а на кладбище по Добельскому шоссе, 53 – 457 павших в боях за Елгаву советских воинов.

ПРИЛОЖЕНИЕ

В боях за Елгаву 72 воина Красной Армии были удостоены звания Героя Советского Союза. 16 из них – посмертно:

1. АЛЕКСЕЕВ Александр Алексеевич – начальник разведчасти 26-го гвардейского Полоцкого ордена Красной звезды минометного полка.

2. АРГУНОВ Николай Филиппович – штурман эскадрильи 35-го гвардейского полка бомбардировочной авиации 5-й гвардейской БАД.

3. АРЕФЬЕВ Петр Алексеевич – командир эскадрильи 826-го полка штурмовой авиации 335-й ШАД.

4. БАСЕНКОВ Петр Харитонович – танкист 117-й танковой бригады 1-го Истенбургского Краснознаменного танкового корпуса.

5. БЕЗДВОРНЫЙ Анатолий Андреевич – рядовой 1972-го полка противотанковой истребительной артиллерии.

6. БЕРДИЧЕВСКИЙ Леонид Иосифович -

7. БИРЮКОВ Василий Николаевич – заместитель командира эскадрильи 723-го полка штурмовой авиации 211-й ШАД.

8. БОГУЦКИЙ Виктор Степанович – командир звена 99-го отдельного гвардейского полка разведывательной авиации.

9. БОРЩИК Иван Владимирович – командир батареи 239-го артиллерийского полка 77-й стрелковой дивизии.

10. БУБЛИЙ Павел Семенович – заместитель командира 1164 стрелкового полка 346-й стрелковой дивизии.

11. БУЙНОВ Николай Васильевич – командир взвода автоматчиков 43-го гвардейского танкового полка 7-й гвардейской механизированной бригады 3-го гвардейского механизированного Сталинградского корпуса.

12. ВАКУЛЬСКИЙ Александр Васильевич – командир эскадрильи 949-го полка штурмовой авиации 211-й ШАД.

13. ВЕЛИЧКО Валерий Федорович – командир орудия 326-го танкового батальона 117-й танковой бригады 1-го танкового корпуса.

14. ВИТКОВСКИЙ Иван Петрович – командир эскадрильи 66-го гвардейского полка истребительной авиации 4-й гвардейской дивизии истребительной авиации.

15. ВОЛКОВ Александр Иванович – танкист 117-й танковой бригады 1-го Истенбургского Краснознаменного танкового корпуса, погиб 19 сентября 1944 года в западной части Елгавского уезда. Похоронен на Вирцавском кладбище.

16. ВОРОНЬКО Александр – командир эскадрильи 63-го гвардейского полка истребительной авиации 3-й гвардейской дивизии истребительной авиации.

17. ГАБОВ Евгений Григорьевич – командир взвода 1972-го полка противотанковой истребительной артиллерии.

18. ГАЛУЗА Григорий Григорьевич – командир разведроты 9-й гвардейской механизированной бригады 3-го гвардейского механизированного Сталинградского корпуса.

19. ГАТАУЛИН Анвар – командир звена 99-го отдельного полка разведывательной авиации.

20. ДЖУНКОВСКАЯ Галина Ивановна – штурман эскадрильи 125-го гвардейского полка бомбардировочной авиации 4-й гвардейской дивизии бомбардировочной авиации 15-й воздушной армии.

21. ДОЛИНА Мария Ивановна – штурман эскадрильи 125-го гвардейского полка бомбардировочной авиации 4-й гвардейской дивизии бомбардировочной авиации 15-й воздушной армии.

22. ДЬЯКОВ Петр Михайлович – заместитель командира эскадрильи, затем – штурман 688-го полка штурмовой авиации 335-й ШАД.

23. ЕВГРАФОВ Садофий Петрович – командир 310-го полка легкой артиллерии 21-й артиллерийской дивизии.

24. ЖЕЛУДЕВ Леонид Васильевич – командир эскадрильи 35-го гвардейского полка бомбардировочной авиации 5-й гвардейской дивизии бомбардировочной авиации.

25. ЖМУРКО Иван Матвеевич – штурман эскадрильи 35-го гвардейского бомбардировочного полка 5-й гвардейской дивизии бомбардировочной авиации.

26. ЖУКОВ Константин Иванович – механик-водитель Т-34 2-го танкового батальона 202-й танковой бригады 19-го танкового корпуса.

27. ЗИБОРОВ Василий Михайлович – командир эскадрильи 72-го гвардейского полка истребительной авиации 5-й гвардейской дивизии истребительной авиации 3-й воздушной армии.

28. ЗИКРОН Евгений Андреевич – командир взвода 39-й противотанковой истребительной артиллерийской бригады.

29. ЗУБКОВА Антонина Леонтьевна – штурман эскадрильи 125-го гвардейского полка бомбардировочной авиации 4-й гвардейской дивизии бомбардировочной авиации 15-й воздушной армии.

30. КИСЕЛЕНКО Петр Евдокимович – штурман эскадрильи 237-го полка ударной авиации 305-й дивизии ударной авиации.

31. КИРМАНОВИЧ Владимир Николаевич – командир батареи 202-й танковой бригады 19-го танкового корпуса.

32. КОЛЕСНИКОВ Семен Никитович – командир 3-й моторизованной стрелковой роты 7-й гвардейской механизированной бригады 3-го гвардейского механизированного Сталинградского корпуса.

33. КОПЕЙКИН Игорь Валентинович – стрелок эскадрильи 35-го гвардейского полка бомбардировочной авиации 5-й гвардейской дивизии бомбардировочной авиации.

34. КОРНИЛОВ Михаил Дмитриевич – командир эскадрильи 502-го полка штурмовой авиации 214-й ШАД.

35. КРЕМЕР Семен Давыдович – командир 8-й гвардейской механизированной бригады 3-го гвардейского механизированного Сталинградского корпуса.

36. КРЫШКИН Василий Трофимович – разведчик 573-го полка 78-й бригады легкой артиллерии 27-й артиллерийской дивизии 10-й гвардейской армии.

37. КУЗЬМИН Валентин Сергеевич – командир эскадрильи 949-го полка штурмовой авиации 211-й ШАД.

38. МАЗУРИН Федор Михайлович – штурман эскадрильи 28-го гвардейского полка истребительной авиации 5-й гвардейской дивизии истребительной авиации 3-й воздушной армии.

39. МАКАРОВ Николай Григорьевич – командир эскадрильи 826-го полка штурмовой авиации 335-й ШАД.

40. МАРКОВ Николай Григорьевич – командир эскадрильи 826-го полка 355-й ШАД.

41. МЕЛЬНИКОВ Анатолий Васильевич – командир взвода 202-й Сивашской Краснознаменной танковой бригады 19-го танкового корпуса.

42. МИЛЕЦКИЙ Веньямин Михайлович – штурман эскадрильи 373-го полка бомбардировочной авиации 188-й дивизии бомбардировочной авиации.

43. МОСИЕНКО Сергей Иванович – летчик 11-го полка разведывательной авиации.

44. НИКОЛАЕНКО Роман Степанович – командир танкового взвода 8-го отдельного гвардейского танкового полка 19-го танкового корпуса.

45. НОВОЖЕНОВ Иван Иванович – командир батареи 27-й гвардейской артиллерийской бригады.

46. ОРЛОВ Яков Никифорович – командир звена 11-го отдельного полка разведывательной авиации.

47. ПАДАЛКО Борис Михайлович – командир эскадрильи 683-го полка штурмовой авиации 335-й ШАД.

48. ПАДУКОВ Леонид Степанович – командир танкового батальона 202-й танковой бригады 19-го танкового корпуса.

49. ПАНОВ Анатолий Дмитриевич – штурман эскадрильи 766-го полка штурмовой авиации 211-й ШАД.

50. ПАТЕЕВ Николай Павлович – командир танковой роты 18-й танковой бригады 1-го танкового корпуса.

51. ПЕЛЕВИН Александр Васильевич – командир отделения 67-го отдельного саперного батальона 28-й стрелковой дивизии.

52. ПОЛЕВОЙ Иван Степанович – заместитель командира 132-го полка бомбардировочной авиации 334-й дивизии бомбардировочной авиации.

53. ПОЛУШКИН Петр Алексеевич – наводчик орудия 26-й гвардейской артиллерийской бригады 8-й артиллерийской дивизии.

54. ПРУДНОВ Аркадий Андреевич – командир звена 683-го полка штурмовой авиации 335-й ШАД.

55. ПУШИН Михаил Николаевич – летчик 5-й гвардейской дивизии1-го гвардейского корпуса бомбардировочной авиации.

56. ПЫЛЬНИКОВ Александр Павлович – командир роты 1-го танкового батальона 202-й Сивашской Краснознаменной танковой бригады 19-го танкового корпуса.

57. РЕЗЯПКИН Григорий Емельянович – наводчик орудия 314-го противотанкового истребительного полка 6-й гвардейской бригады противотанковой истребительной артиллерии.

58. РУБАН Николай Афанасьевич – командир танкового взвода 64-го гвардейского танкового полка 3-го гвардейского механизированного Сталинградского корпуса.

59. САМСОНОВ Павел Владимирович – штурман 723-го полка штурмовой авиации 211-й ШАД.

60. СОЛОМАТИН Михаил Иванович – командир звена 683-го полка штурмовой авиации 335-й ШАД.

61. СУЗДАЛЬСКИЙ Виктор Арсентьевич – командир дивизиона 1620-го полка легкой артиллерии.

62. СУХАЧЕВ Владимир Павлович – командир звена 826-го полка штурмовой авиации 335-й ШАД.

63. ФЕДОРОВ...

64. ХАЛЯВИЦКИЙ Максим Михайлович – командир 1379-го стрелкового полка 87-й стрелковой дивизии.

65. ЦАРЕНКО Лаврентий Иванович – командир танка 43-го гвардейского танкового полка 7-й гвардейской механизированной бригады 3-го гвардейского механизированного Сталинградского корпуса.

66. ЧУХАРЕВ Вячеслав Федорович – механик-водитель 117-й танковой бригады 1-го танкового корпуса.

67. ШАРОВ Алексей Михайлович – командир звена 190-го полка штурмовой авиации 214-й Керченской ШАД.

68. ШАРОВ Павел Степанович – штурман эскадрильи 723-го полка штурмовой авиации 211-й ШАД.


 

SENATOR — СЕНАТОР
Пусть знают и помнят потомки!


 
® Журнал «СЕНАТОР». Cвидетельство №014633 Комитета РФ по печати (1996).
Учредители: ЗАО Издательство «ИНТЕР-ПРЕССА» (Москва); Администрация Тюменской области.
Тираж — 20 000 экз., объем — 200 полос. Полиграфия: EU (Finland).
Телефон редакции: +7 (495) 764 49-43. E-mail: [email protected].

 

 
© 1996-2024 — В с е   п р а в а   з а щ и щ е н ы   и   о х р а н я ю т с я   з а к о н о м   РФ.
Мнение авторов необязательно совпадает с мнением редакции. Перепечатка материалов и их
использование в любой форме обязательно с разрешения редакции со ссылкой на журнал
«СЕНАТОР»
ИД «ИНТЕРПРЕССА»
. Редакция не отвечает на письма и не вступает в переписку.