НЕПОБЕЖДЁННЫЕ

«Здесь 2 ноября 1941 года зверски замучены немецко-фашистскими захватчиками партизаны-подпольщики: Макаренков Е.Д., Гузиков В.И., Авраменков А.Я., Рыбачкин И.П., Павловский П.И., Семенов И.Я., Степанов П.С., Чубкин Ф.И. и пять красноармейцев (фамилии неизвестны) Слава вам храбрые! Слава бесстрашные! Память в народе о вас не умрет»

…Красивым был поселок Красное Знамя до войны. В гладкое зеркало реки Стомети гляделись тенистый парк, великолепная школа и клуб, сотни аккуратных домиков, образовавших длинные, прямые улицы. На одном из пригорков дымил трубами большой стекольный завод, десятки искусных мастеров вырабатывали здесь чудесную сортовую посуду. Поселок жил полнокровной, кипучей жизнью. Люди по-стахановски трудились, весело отдыхали, растили детей, мечтали о счастливом будущем.

…Черный смерч войны катился по советской земле. Изматывая противника в кровопролитных боях, наши войска отступали. Из Стодолища заблаговременно началась эвакуация учреждений, организаций, населения. Уже в конце июня 1941 года через поселок потянулись подводы с беженцами. Шли толпы подавленных страхом людей. Пылили по дорогам стада угоняемого от врага скота. События разворачивались быстро. По ночам на западе начали сиять зарева пожарищ. Громовые удары артиллерийской канонады сотрясали воздух. Над головами постоянно слышался гул самолетов. Распространялись упорные слухи о быстром продвижении немцев. Дороги были сплошь забиты войсками и беженцами. Люди со скотом шли по обочинам дорог. Коровы и овцы разбредались по близлежащим перелескам и кустарникам, часто терялись. Чтобы собрать их, люди выбивались из сил. И, несмотря на тяжелейшие условия, колхозники честно несли нелегкое бремя, выпавшее на их долю, делая незаметную, но нужную для исхода войны работу. Нередко они рисковали жизнью, чтобы не отдать врагу скот, спасая его при бомбежках, обходя населенные пункты, уже занятые немцами.

В Стодолище и на Красном Знамени на месте оставалась сравнительно небольшая группа коммунистов – руководящих работников райкома партии, райисполкома, милиции, райвоенкомата и других учреждений, а также беспартийных товарищей из местного актива. В один из дней их срочно созвали в райком партии. Здесь и было объявлено о создании в районе истребительного батальона, который должен вести борьбу с вражескими десантниками, лазутчиками и диверсантами.

Одно из подразделений истребительного батальона было сформировано и дислоцировалось в поселке Красное Знамя. В него вошли Е.Д.Макаренков, В.И.Гузиков и другие коммунисты, а также комсомольцы и беспартийные активисты. Бойцы батальона охраняли стекольный завод и другие объекты, обеспечивали безопасность населения. А война подходила все ближе к здешним местам. Советские войска уже оставили Смоленск и Починок. Завязались тяжелые бои у реки Стомети. Во второй половине июля 1941 года в Стодолище пришла группа войск 28-й армии, которой командовал генерал-лейтенант В.Я.Качалов. Этой группе предстояло ударить по врагу с юга в сторону Смоленска, вдоль шоссе Рославль – Смоленск. Удар, нанесенный в конце июля во фланг Ельнинской группировки фашистских войск в районе деревень Михайловка, Ворошилово, Калачевщина и Пустошь, был для гитлеровцев настолько неожиданным и сильным, что они, несмотря на численное превосходство и ожесточенное сопротивление, попятились, оставляя занятые села, устилая поля сотнями трупов и остовов горящих машин, бросая вооружение и технику. Сообщение стодолищенской районной газеты «Колхозный луч» об успехах наступательной операции, в котором говорилось, что бойцы Красной Армии при поддержке и активных действиях танковых подразделений 28-й армии разгромили фашистскую дивизию «Великая Германия» и отбросили врага на 10-15 км по фронту, было встречено с нескрываемой радостью. Об этих успехах было передано в вечернем сообщении Совинформбюро 30 июля 1941 года: «Немецко-фашистские войска, действующие на Смоленском направлении, несут крупные потери людьми и вооружением, несколько дней тому назад частями Красной Армии полностью разгромлен мотопехотный полк «Великая Германия», входящий в состав дивизии «СС». В боях с Красной Армией полк потерял более 2000 солдат и офицеров убитыми и раненными и несколько сот плененными».

Дальнейшее продвижение группы войск 28-й армии осложнялось из-за больших потерь в личном составе и материальной части. Немецкая авиация беспрерывно бомбила и штурмовала артиллерийские позиции и места сосредоточения нашей пехоты и танков.

В тяжелейших условиях в ходе наступательных действий три дивизии, входившие в состав армии Качалова, сковали значительные силы немцев и нанесли им заметный урон. И, хотя их наступление было приостановлено, обстановка, сложившаяся в районе Рославля на правом фланге Ельнинской группировки немецких войск, серьезно спутала карты гитлеровцев на главном направлении. Немецко-фашистские дивизии оказались в тяжелом положении на всех участках фронта и накрепко застряли в «Смоленских воротах». Во избежание дальнейшего ухудшения обстановки в группе армий «Центр» Гитлер был вынужден 30 июля директивой №34 отменить решение, принятое им неделю назад, о скором захвате Москвы и выходе к Волге. Впервые с начала Второй Мировой войны немецким войскам на главном направлении боевых действий было приказано перейти к обороне. И только на одном участке, учитывая активность советских войск в районе Рославля, Стодолища, Починка, Гитлер разрешил Гудериану осуществить кратковременную и ограниченную операцию: окружить и уничтожить действовавшие в районе советские войска.

Заняв оборону на рубежах рек Стометь, Беличек, Хмара, части войск армии Качалова готовились к отражению натиска врага. Все население Стодолищенского района было мобилизовано на рытье противотанковых рвов и строительство других сооружений. День и ночь вместе с бойцами трудились женщины, старики и подростки.

В поселке Стодолище в эти дни царило необычайное оживление, беспрестанно двигались войска, слышались крики ездовых, поторапливающих взмыленных лошадей. Со стороны железнодорожной станции, где шла выгрузка боеприпасов и снаряжения, доносились отрывистые слова команд, урчание моторов грузовиков и мерное посапывание паровозов.

По улицам сновали вооруженные патрули. Бдительно несли свою службу бойцы истребительного батальона. Совместно с разведотделом армии из бойцов этого батальона в Стодолище был организован специальный диверсионный отряд. В его состав были включены и красноармейские товарищи. Бойцы отряда многое сделали, чтобы дезорганизовать тылы врага: взрывали мосты, нарушали связь, уничтожали запасы горючего и смазочных материалов, сжигали заготовленное сено. Затем отряд разделился на небольшие диверсионные группы. Некоторые из них обосновались в Соколовских лесах, у деревень Комаровка и Жуковичи, неподалеку от Красного Знамени. Они готовились вступить в смертельную схватку с врагом в его тылу. Костяк краснознаменской группы составляли в основном коммунисты местного стеклозавода – хорошо известные в округе и всеми уважаемые люди. Старейшим среди них был заводской механик Гавриил Степанович Степанов, в прошлом – участник гражданской войны. Большим авторитетом пользовался у односельчан и на заводе Иван Павлович Рыбачкин. Иван Яковлевич Семенов, Павел Иванович Павловский, Афанасий Яковлевич Авраменков, Федор Ильич Чубкин – все они были прекрасными работниками и товарищами, все были преданными сыновьями советского народа.

Особо ответственная роль в группе была отведена коммунистам Ефиму Демьяновичу Макаренкову и Василию Ивановичу Гузикову. Они стали ее руководителями. И это не случайно. Макаренков уже имел большой жизненный опыт, участвовал в гражданской войне, в течение последних 10 лет перед войной работал в милиции. Он имел большой авторитет и добрую репутацию у местного населения, великолепно знал не только окрестные деревни, но и весь район. Офицером запаса, умелым организатором был и Василий Иванович Гузиков.

Утром 29 июля завершилась работа по подбору людей для посылки за линию фронта. Армейский комиссар Белов собрал добровольцев, давших согласие пойти в тыл врага. В Красном уголке Стодолищенской милиции не хватало мест, многим пришлось стоять, что усиливало и без того напряженную обстановку, нагнетая атмосферу строжайшей секретности и особой ответственности выполнения предстоящего задания. Коротко ознакомив присутствующих с положением дел на ближайших участках фронта, комиссар Белов, ссылаясь на обращение И.В.Сталина к народу 3 июля 1941 года «О развертывании борьбы в тылу врага», страстно говорил и о долге каждого перед Родиной в это трудное время и о важности партизанских методов борьбы. Затем он перешел к конкретному разговору по существу задачи, которая ставилась перед отрядом.

В ближайшем тылу немецких войск в полосе фронта немцами принимались срочные меры к приему самолетов на Энгельгардтовский аэродром в деревне Боровское. Были сведения, что немцы развернули аэродром и в деревне Шаталово. Перед диверсионной группой ставилась задача перейти линию фронта, обеспечить сбор разведданных, сорвать проведение восстановительных работ на аэродромах и провести ряд диверсий в тылу наступающих войск врага. Действовать необходимо было сообразуясь с обстановкой. Командование и политотдел 28-й армии возлагали большие надежды на работу диверсионной группы. Сбор группы был намечен на 31 июля в 21-00, местом сбора был назначен приемный пункт сенной базы. Начальник Стодолищенского районного управления НКВД Литухин сказал: «Кто не готов идти в тыл врага – есть время подумать. Документы и личные вещи сдать в штаб истребительного батальона». Командиром отряда назначили заведующего военным отделом райкома партии Гузикова Василия Ивановича, которого присутствующие все хорошо знали, и его выдвижение на пост командира было воспринято с одобрением. Комиссаром группы стал Лазарев Василий Парфенович – офицер райвоенкомата, начальником штаба – Степаненков, председатель райисполкома. Организацию перехода отряда через линию фронта и связь с частями Красной Армии взял на себя комиссар Белов. Ночью этого же дня группа успешно перешла линию фронта через реку Стометь в районе поселка Шанталово. Начались активные диверсионные действия в районе аэродрома. Они продолжались в течение нескольких суток, сопровождаясь подрывами складов с запасами горюче-смазочных материалов, уничтожением боевой техники и живой силы. Одновременно с этим уничтожались мосты на автомобильных дорогах, переправы через реки, нарушались линии связи.

В ночь на 2 августа после мощной артиллерийской подготовки немцы при поддержке авиации, сотен танков и мотопехоты вышли на рубеж реки Стомети в районе деревень Стариково, Рогожня и поселка Красное Знамя. Преодолевая упорное сопротивление соединений 28-й армии под командованием В.Я.Качалова, несмотря на массовый героизм и самопожертвование бойцов, танковые соединения немцев 2 августа заняли Стодолище и вошли в город Рославль. 3 и 4 августа немцы замкнули кольцо окружения частей армии Качалова: 145-й и 149-й стрелковых дивизий и 104-й танковой дивизии. На занятых рубежах, приковав к себе крупные силы врага, еще несколько дней продолжали сопротивление окруженные, что, по заявлению Гудериана, «заставило его похоронить надежду о решающем наступлении на Москву».

«Враг бросил против трех дивизий 28-й армии два армейских и один моторизованный корпусы (всего 10 дивизий), которым удалось выйти в район Рославля в тыл советским войскам и отрезать их», говорится в истории Великой Отечественной войны Советского Союза 1941-1945 г.г.

В этих боях обе стороны несли большие потери. В группе войск В.Я.Качалова они составляли до 60% убитыми и раненными. Возглавив у деревни Старинки Стодолищенского района прорыв войск из окружения, генерал-лейтенант Качалов геройски погиб 4 августа 1941 года. Чтобы сломить дальнейшее сопротивление отступающих с тяжелыми боями войск Красной Армии и посеять недоверие командованию среди населения оккупированных территорий, фашисты пошли на изощренную авантюру. Из обгоревшего танка они вытащили бездыханное тело генерала Качалова, открыв ему глаза и придав лицу улыбку, прислонив к танку, они сфотографировали командарма в кругу немецких офицеров. В дальнейшем листовки с этой фотографией и призывом прекратить всякое сопротивление и поступать так, как поступил генерал Качалов, расклеивали и разбрасывали с самолетов на Смоленщине. Население не верило этой лжи, так как истинные сведения о гибели В.Я.Качалова передавались из уст в уста уцелевшими в бою у деревни Старинки красноармейцами, воевавшими в дальнейшем вместе с партизанами стодолищенского диверсионного отряда. Тем не менее, семья генерала подвергалась репрессиям вплоть до конца 50-х годов. Благодаря усилиям местной партийной организации и жителей деревни Стодолище В.Я.Качалов и его семья были реабилитированы, а тело погибшего перезахоронено в центре деревни. На месте захоронения теперь стоит памятник с бюстом героя.

А диверсионной группе, направленной в тыл врага, вновь переходить линию фронта уже не пришлось, так как они оказались на полностью оккупированной территории и оставались действовать без взаимодействия с частями Красной Армии. Группу пополнили несколько солдат и офицеров Советской Армии, которые попали в окружение, не смогли пробиться к своим частям и временно остановились в окрестных лесах и поселках. Советские люди держали экзамен на зрелость, проверялась преданность каждого человека Родине. Фашисты рвались к Москве, среди населения ползли панические слухи.

В конце августа обстановка складывалась таким образом, что возникла необходимость стодолищенскому партизанскому отряду разбиться на небольшие подпольно-диверсионные группы, одна из которых стала действовать в районе поселка Красное Знамя.

Члены краснознаменской подпольной диверсионной группы, не задумываясь, вступали на опасный, связанный со смертельным риском, путь борьбы с фашистами. Поначалу группа базировалась в окрестных лесах – у Черной речки, в урочище «Соколовская дача». Из предосторожности несколько раз меняли места пребывания. По ночам изредка приходили в поселок, чтобы пополнить запасы продуктов, узнать о новостях, унести собранное школьниками и взрослыми жителями оружие. Группа начала создавать склад боеприпасов и оружия, готовилась к более активным действиям против врага.

В это время немецкая пропаганда во всю мощь трубила о скором окончании войны. Об этом наперебой кричали газеты и радио. Но с помощью членов группы население получало правдивую информацию. На чердаках домов Макаренковых и Гузиковых были замаскированы радиоприемники, по ночам там принимались сводки Советского информбюро. Группа начала активные действия. На соседнем торфопредприятии «Подтевище» уничтожили запасы торфа, сожгли локомотив, взорвали и подожгли несколько мостов через реку Стометь, постоянно нарушали вражескую связь. Недалеко от деревни Комаровки в бою была уничтожена колонна немецких мотоциклистов. Вынесли и привели в исполнение смертные приговоры изменникам Родины из окрестных деревень. Помогали выходить к линии фронта попавшим в окружение солдатам и офицерам Советской Армии.

Местное население воспряло духом: «Значит не оставили нас в беде, действуют партизаны. Льется поганая кровь фашистов и их приспешников». В конце лета группа понесла первые потери. Во время операции в деревне Печкуры был тяжело ранен и сгорел заживо один из воинов-окруженцев, участвовавший в деятельности группы.

Участившиеся убийства и диверсии не на шутку беспокоили гитлеровцев. Как стало известно впоследствии, они настойчиво требовали от своих приспешников из числа предателей и изменников: «Выследить и поймать партизан! Иначе…». И охота на членов группы началась…

Во второй половине октября в Красное Знамя нагрянули каратели. Они обшарили поселок, прочесали окружающие леса. Некоторые члены группы все же попали в лапы фашистов. Были пойманы Федор Сурненко и Иван Касатиков, их увезли в Стодолище и после мучительных пыток расстреляли.

Но эта «акция» не принесла удовлетворения фашистам. Они понимали, что основные силы группы, в том числе и ее руководители, остались на свободе, и поэтому продолжали «нажимать» на своих приспешников: «Действуйте! Иначе вам самим не сдобровать». И те продолжали еще тщательней выслеживать партизан.

Ночью 28 ноября несколько человек диверсионной группы тайно, когда люди уже спали, пробрались в поселок, чтобы у родных и близких пополнить свои запасы продовольствия, послушать по радио последние известия. Обстановка была тревожной. Немцы выслеживали партизан, приходить в поселок больше было нельзя. Работать партизанам становилось все труднее. Несмотря на гигантские усилия всего народа, возрастающую силу ударов Красной Армии, немецкие войска продолжали продвигаться все дальше вглубь страны. Усиливались разведывательный и карательный аппараты врага, пополнялись изменниками Родины, переметнувшимися в стан врага и предателями, хитро маскирующими свою личину. Были такие и среди населения поселка Красное Знамя. Среди них оказались те, кто, затаив злобу на Советскую власть, дали согласие сотрудничать с оккупантами. Именно они проинформировали карателей о появлении в поселке партизан.

На рассвете 29 октября 1941 года, когда члены группы еще не успели уйти из поселка, его со всех сторон оцепили каратели. Они были хорошо вооружены автоматами, пулеметами, легкой артиллерией. Через громкоговорители фашисты объявили, что поселок окружен и в случае сопротивления со стороны партизан все жители будут уничтожены. Сопротивление было бесполезным. Сначала схватили Макаренкова, который скрывался в сарае своего дома, затем преподавателя местной школы Самуйленкова. Пытавшегося бежать Гузикова схватили в овраге уже на подходе к лесу. Были пойманы некоторые другие товарищи. Тут же на поселковой площади, в присутствии семей и односельчан, пойманных жестоко избили, затем бросили в крытые машины и увезли в Стодолище, где зверски пытали несколько дней.

Настал самый трагический для краснознаменцев день – 2 ноября 1941 года. Низко нависли тучи, на замерзшую землю начали падать первые снежинки. Едва различимые в утреннем полумраке потянулись из труб косые дымы. Над поселком стояла гнетущая тревожная тишина.

«Немцы!» – неожиданно полетело от дома к дому. Поселок плотным кольцом со всех сторон окружили автоматчики. Зазвучала чужая лающая речь. Каратели врывались в дома, хватали и выбрасывали на улицу полураздетых женщин, стариков и детей, подталкивая людей автоматами, гнали к центральной площади. В это утро были схвачены и другие участники диверсионной группы, находившиеся в местных лесах рядом с поселком.

На площадь к заводу согнали сотни людей. В первых рядах фашисты поставили жен, детей и других родственников схваченных партизан. Это был изощренный психологический прием карателей. Перепуганные люди дрожали от страха и холода. Мужчин отрывали от толпы и гнали на заводской двор, где истязали в то время партизан и подпольщиков, требуя выдачи остальных, известных им товарищей по отряду. Сбитым с ног, скрутив руки колючей проволокой, терли головы кирпичами до потери сознания, окатывали ледяной водой, приводя в чувства и начинали пытать вновь. От нечеловеческих криков за забором женщины в толпе теряли сознание. Шло время, немецкие солдаты принесли лестницы и, взобравшись на арку, стоявшую при въезде на поселковую площадь, подвесили две петли. Надрывно урча, под арку задним ходом подходила крытая брезентом машина. Ефим Макаренков и Василий Гузиков понимали, что скоро их мучениям придет конец. Им не хотелось умирать, не увидев поверженного врага. Они верили в правоту своего дела, верили в мощь Отечества, куда вложены крупицы и их труда, пролитая кровь товарищей. Им смерть не страшна. Они примут ее с достоинством.

Немые свидетели – многочисленные синяки и кровоподтеки на лице и теле – говорили, сколько мук и страданий перенесли эти мужественные партизаны за истекшие трое суток с момента их ареста.

Машина остановилась. Солдаты откинули сзади брезент, и взору двух партизан представилась жуткая картина: на фоне покрытых снежной порошей крыш магазинов, окружающих площадь поселка, арка с висящими петлями. Им был слышен хорошо различимый людской гул и доносившиеся из-за забора дикие нечеловеческие крики истязаемых. Подталкиваемые стволами винтовок, Макаренков и Гузиков покачиваясь, подходят к краю кузова. Им видна огромная толпа женщин, детей и стариков, заполнивших заводскую площадь. Ефим и Василий встретились взглядами. В их глазах не было и тени уныния, в них горел огонь борьбы, и они понимали: враг не сломил их. С высоко поднятой головой, тяжело ступая, партизаны подошли к арке. Оставалось жить считанные секунды, дышать морозным воздухом, видеть подернутые тучами по-осеннему грустное небо, молящий взор людей. После пыток в стодолищенской комендатуре их было трудно узнать. Собрав в кулак всю волю и последние силы, чтобы видели и знали все, как умирают настоящие коммунисты, Макаренков, окинув взглядом толпу, закричал: «Прощайте, товарищи! Москва жива, бейте врага!» Вместе с ним превозмогая боль, воскликнул Василий Гузиков: «За Родину! За Сталина! Красная Армия…». Вздрогнула, трогаясь с места, машина, и безжизненные тела закачались под аркой. На груди у повешенных висели таблички с крупной надписью «Партизан». Толпа неистово зашумела, раздались рыдания, стоны, как звуки набата понеслись возгласы: «Сволочи!» Тем временем из-за заводского забора выводили измученных пытками остальных партизан.

«Ведут, ведут!», вновь зашумела толпа, и все потянулись взором в ту сторону, откуда с заводской территории, направляясь через дорогу под усиленной охраной солдат, шла группа. Впереди, широко ступая босыми ногами, гордо вскинув голову, шел Иван Рыбачкин. У ямы разрушенного погреба заводской столовой, остановив Рыбачкина, немцы боязливо стреляют ему в затылок. Выстрелы из пистолета немецкого офицера обрывают жизнь Федора Чубкина. Следом идут, помогая друг другу, Афанасий Авраменков и Павел Павловский. Оба небольшого роста. Крепыши. Немцы торопятся. Гавриила Степанова и Ивана Семенова ведут обутыми. Как и остальные, не падает духом самый молодой из партизан Иван Семенов. Возле зияющего провала погреба немцы заставляют Семенова снять сапоги. Он показывает на связанные руки. И тогда каратели, услужливо выполняя приказ офицера, стаскивают с Семенова сапоги. Степанов тоже в сапогах. Он стоит рядом, видит эту сцену и смеется, глядя палачам в глаза. Его расстреливают, не разувая, выстрелом в затылок. К яме дважды подводили отца Павла Павловского – Ивана Михеича, пытаясь сломить его, но ничего не добившись от старика, отпустили. Затем немцы расстреляли красноармейцев из числа окруженцев, партизанивших в составе краснознаменской группы.

Завершив расправу, немецкий офицер сказал, что только в таком виде партизаны безопасны, и приказал не хоронить казненных три дня, объявив за нарушение смертную казнь. Не понимал и не мог понять немецкий офицер, что погибшие партизаны ушли из жизни непобежденными. Они и мертвые взывали к борьбе с врагом. Их героическая смерть уже сделала свое бессмертное дело в сердцах людей, согнанных гитлеровцами на их казнь. Она посеяла семена гнева и ненависти к фашистам, не смотря на их силу, и укрепляла веру в справедливость борьбы и неизбежность победы.

Двое суток дежурили жители поселка возле повешенных тел, отгоняя голодных собак, норовивших обглодать ступни ног казненных.

На новом кладбище возле поселка Красное Знамя похоронили Макаренкова, Павловского, Чубкина и пятерых красноармейцев-партизан. А остальных – Рыбачкина, Степанова, Семенова, Авраменкова и моего деда Гузикова похоронили на кладбище в соседней деревне Тростино. Хоронили людей тайком от полицаев и немецких карателей. Такая же участь постигла и некоторые другие группы стодолищенского партизанского отряда. Отряд прекратил свое существование. Оставшиеся в живых партизаны не смирились с поражением. Притерпев неимоверные лишения и трудности, они продолжали борьбу с врагом в составе других отрядов. Они воевали в клетнянской партизанской бригаде, в отряде №4 бригады имени Гудкова в Белоруссии, в партизанском полку им. Сергея Лазо и других. А те, кто смог перейти линию фронта, сражались в рядах Красной Армии. Страх у немцев перед партизанами был настолько велик, что они силами военнопленных вырубили лес на 50 метров с обеих сторон дороги, ведущей из Стодолища в поселок Красное Знамя. Впоследствии мама рассказывала, что после войны школьники, среди которых была и она, высаживали рассаду хвойных деревьев на вырубленной врагом территории. В настоящее время вдоль этой дороги шумит сосновый бор.

Поселок Красное Знамя более двух лет оставался на оккупированной территории до прихода советских войск, вплоть до 24 сентября 1943 года. Тяжело пришлось населению оккупированной территории. После казни партизан начались аресты и расстрелы членов семей казненных и сочувствующих им. Полицаи и фашисты зверствовали. Люди как могли, помогали друг другу выстоять и выжить. Мою бабушку Гузикову Лидию Киреевну и десятилетнюю дочь Майю (мою маму) прятали по дворам в соседних деревнях, а во время облав, случалось, что укрывали их в навозных ямах, засовывая в рот трубку из бузины, чтобы была возможность дышать. С ранней весны до поздней осени, чтобы не подвергать опасности жизни селян, мои бабушки Лидия и Евдокия вместе с моей мамой Майей прятались в лесу. Выжили они лишь только потому, что баба Дуня чудом умудрилась спрятать в лесу от немцев кормилицу-корову. В поселок они вернулись только после освобождения его советскими войсками. Домов, в которых они жили до войны, не осталось, их сожгли каратели. Зиму 1943-44 годов мои родные пережили в солдатской землянке, сделанной красноармейцами во время наступательной операции. Долгие годы, вплоть до конца жизни, Лидия и Евдокия ухаживали за могилой Василия Гузикова.

Мне известно, что останки моего деда покоятся на территории старого кладбища деревни Тростино, где летом этого года я намереваюсь со своим братом Виктором отыскать захоронение деда и казненных с ним товарищей. Думаю, что в этом нам окажут посильную помощь руководители местных органов самоуправления, патриотически-настроенная молодежь и активисты поселка Красное Знамя и деревни Тростино. Это будет нашим посильным вкладом в увековечении памяти погибшим воинам в честь 65-летия Победы советского народа над фашистской Германией.