АВТОГРАФ ВЕКА: «И Я РАСПИСАЛСЯ НА РЕЙХСТАГЕ!»

Особенно запомнились бои на Днепровском плацдарме у деревни Золотая Банка. Фашисты хотели, используя эту мощную преграду, создать на правом берегу Днепра неприступную оборонительную линию, остановить Красную Армию и утвердить по Днепру восточную границу «Великой Германии».

Нас перебросили туда к зиме. Переправились мы – командир дивизиона, радисты и разведчики, всего 6 человек. Добрались до высотки, где предстояло оборудовать наш НП (наблюдательный пункт), установили связь с пехотой, которую должны были поддерживать, и тут пошел снег.

Комдив Шебалин посмотрел на меня (наверное, жалко стало мальчишку в таком холоде) и сказал: «Отправляйся на тот берег. А завтра с Торшиным (это командир отделения разведки) принесете нам продуктов побольше и обязательно аккумулятор для рации, чтобы держать связь с дивизионом».

Я пошел, переправа еще работала. Когда на следующий день мы с Торшиным пришли к Днепру, то по нему шел такой лед, что резиновые понтоны уже не работали. Прождали весь день – никаких изменений. На следующее утро – та же картина. И тут я увидел, что группа военных собрала большую фанерную лодку и грузят в нее мешки с продуктами. Я решил попробовать с ними перебраться на тот берег и попросил Торшина дать мне вещмешок с продуктами и аккумулятор. Он даже добавил фляжку с «наркомовскими» граммами.

Прыгнул я в лодку. Хотя ребята сначала и возражали, но я их убедил, что я маленький, худенький и не тяжелый, а там наши сидят голодные.

Переправа была очень сложная и опасная. Сначала лодку тащили как бурлаки вдоль берега против течения, чтобы нас потом, когда будем пробираться среди льдин, не унесло под огонь немцев.

Добрались мы до острова и, прикрываясь им, начали пробираться между льдин. Гребли веслами и лопатами. Один из гребцов, отдыхая, не подумав, воткнул лопату в дно лодки, образовалась щель, пошла вода, возникла паника, но командир все организовал, собрали платки, забили щель и кое-как с трудом доплыли до берега.

Я отправился к своим, удалось добраться только к вечеру. Передал все, что принес. Это было большим сюрпризом. Тут же включили рацию, и услышал открытым текстом вопрос: «Добрался ли к вам Тарновский?».

Потом мне еще раз пришлось форсировать Днепр: на рыбацкой лодке, уже вместе с Торшиным и разведчиками, снова доставили продукты.

Однажды вечером мы пошли в деревню, чтобы отогреться в уцелевших домах. Во время артобстрела там ранило нашего комдива. Мы с Торшиным перевязали его и решили, что он останется с ним, а я пойду на наш НП, чтобы через командование нашего полка обеспечить переправу командира через Днепр на лечение. Честно скажу, мне было очень страшно. Надо было идти почти два километра ночью вдоль передовой, где и стреляли, и могли захватить как «языка», что для меня, мальчишки, было еще страшнее, а метров 800 – еще и через кладбище. Для храбрости взял два пистолета, свой и комдива, поставил на боевой взвод и пошел. Добрался благополучно. Комдива спасли, а меня за всё наградили тогда орденом Славы 3 степени.

Запомнилось освобождение Польши. После прорыва обороны немцев на Магнушевском плацдарме наступление началось раньше, хотя мы еще не совсем подготовились (как оказалось – это по просьбе Черчилля, чтобы спасти англичан от разгрома в Арденнах). В прорыв пошли танки. В первые годы войны для закрепления территории за ними шла конница, а сейчас двигались отряды на машинах – батальон пехоты, дивизион артиллерии, саперы и т.д.

Наш отряд освобождал города Сохачев, Гнезен, Лович, Познань. Везде нас встречали очень приветливо, как освободителей от фашизма. Помню, как в одном городе мы остановились зимой. Солдат приглашали в дома, угощали, несмотря на бедность, Я по заданию захожу в один дом, наши ребята сидят, их кормят: тоненькие ломтики хлеба, сверху маслице и «кава». Меня тоже приглашают к столу, но я должен идти в другие дома, а там такая же картина.

Сын полка с друзьями.

Были интересные эпизоды, подчас даже с юмором. Разгром Яссо-Кишиневской группировки фрицев. Мы с командиром отделения Ханыковым отправляемся для связи с батальоном пехоты, который поддерживает наш артдивизион. По дороге встречаем жителей, которые нам рассказывают, что в поле прячется немец. Решили его взять. Ханыков начал стрелять в его сторону, а я отошел и, по кукурузному полю, скрываясь, зашел к нему сзади. Скомандовал «Хенде хох!», и тот от неожиданности поднял руки. Подбежал старшина, обыскали мы пленного и решили: Ханыков пойдет дальше искать батальон, а я отведу немца. Идем, он высокий, сильный, а я – от горшка два вершка. Я взвел автомат и шагаю на несколько метров от него сзади. И вдруг навстречу колонна наших бойцов. Те аж покатились от хохота, увидев, что такой малыш и такого верзилу ведет. Но я справился: сам сдал немца начальнику разведки дивизии капитану Гусеву, получил расписку: «Пленного от Вовки принял». Я потом за этого фрица и наши действия получил медаль «За отвагу».

Но радостного и смешного было в общем-то мало, больше печального и трагического – тонул в реке Одер, едва не застрелили в боях на Кюстринском плацдарме. Вот о нем еще одно воспоминание. Мы готовимся к наступлению на Берлин, все заполнено войсками, артиллерией. Утро 16 апреля, началась артподготовка – это было что-то ужасное, все гремит, летят снаряды «катюш». Наш НП был под разбитым танком, так мы вылезли, чтобы он нас не придавил. И вдруг все кругом стало светло. Оказывается, по приказу Жукова были включены 140 зенитных прожекторов. Немцев они ослепили, и наши с успехом взяли сразу два немецких рубежа.

Вспомнился еще один случай. Уже перед самым Берлином мы на студебеккерах остановились на каком-то лесном перекрестке, и вдруг начался артиллерийский обстрел. Мы спрыгнули с машин и разбежались в разные стороны. Через какое-то время разрывы прекратились, но мы не торопились возвращаться, ведь попади еще один снаряд в наши машины, полные снарядов, будет что-то ужасное.

Прошло какое-то время, вернулись к колонне. Там уже работала похоронная команда: они собирали погибших и тут же их хоронили. Один из команды подходит ко мне, протягивает красноармейскую книжку и спрашивает: «Это не ваш?». Смотрю, а это писарь нашего дивизиона Саша Герасимов, с которым мы рядом сидели в машине, но разбежались в разные стороны. Так Бог не раз меня спасал среди этих ужасов. Закончили мы войну в Берлине 2 мая, когда столица рейха капитулировала. Бои были страшные. Наша дивизия брала здания гестапо, почтамта и самое главное – имперскую канцелярию. Вместе с другими воинами я расписался на колонне Рейхстага.

К тому времени я уже был ефрейтором, разведчиком-наблюдателем 3 дивизиона 370 артиллерийского Берлинского полка 230-й стрелковой Сталинско-Берлинской дивизии 9-го Краснознаменного Бранденрбургского корпуса 5-й ударной армии. Командарм нашей армии генерал-полковник Берзарин стал первым комендантом Берлина. На фронте я вступил в комсомол и имел солдатские награды: медаль «За отвагу», ордена «Славы 3 степени» и «Красной Звезды» и особенно значимую «За взятие Берлина».