СЛУЖИЛ СОВЕТСКОМУ СОЮЗУ!

Они обступали его сразу же, как только он, тогда начальник железнодорожного участка транспортного цеха, приходил в небольшой, похожий на вокзальчик, приземистый дом, стоящий у подъездных путей. За окнами сновали вагоны, поскрипывали под тяжестью грузов краны. То заполнялись, то пустели контейнерные площадки. А в кабинете непрерывно звонил телефон, в диспетчерской звучали четкие, короткие распоряжения.
Игорь Николаевич чувствовал себя здесь, как капитан на корабле, подхваченном быстрым потоком. Работа была беспокойная, долготная. Но именно это и давало ему радостное ощущение тесной связи с родным коллективом, со всей страной.
Железнодорожная ветка была, как живая, каждодневно плодоносящая ветвь огромного дерева. По каким только направлениям ни расходились отсюда резиновые технические изделия — транспортерная лента, автомоноблоки, гуммированные валы...
Давно это уже было, почти четверть века тому назад. Сейчас он на заслуженном отдыхе. Но по праздникам и юбилеям, когда вспоминают о ветеранах войны и труда, приглашают и его, не забывают преподнести подарки, не раз давали путевку в санаторий «Соловьиные зори».
И каждый раз, когда случается встретиться с боевыми товарищами, обязательно слышится: «А помнишь?..»
И вспыхнет огонек воспоминаний, и озарит, он чистым живым светом суровые картины героической битвы с фашизмом...
На рассвете подошли к Западному Бугу. Впереди Польша. Раскаленная, словно от вчерашнего жаркого боя, узкая полоска зари кроваво набухала на горизонте и расползалась по небу, слепяще отражаясь в воде. Игорь Зикеев и его друзья сняли с плеч увесистые части миномета и залегли. Усталость свинцово разливалась по телу. Шел четвертый год войны. После прорыва под Ковелем почти сутки преследовал врага стрелковый батальон, не давая ему опомниться. Но вот путь перерезала река, широкая, незнакомая. Мост был взорван и зловеще ощетинился клыками почерневших форм. Все хорошо понимали: надо побыстрее переправиться на тот берег, пока враг не пришел в себя.
Командир в который раз ощупывал взглядом уцелевшие от взрывов остатки моста, мысленно прикидывал, можно ли по ним перебраться на ту сторону и как лучше это сделать. Наконец, решительно встал и призывно махнув рукой, коротко бросил: «За мной!»
Пexoтa, а следом и минометчики устремились за ним. Действовать приходилось подобно альпинистам на скалах. Нащупывая надежную опору, перенося тяжесть тела с одной ноги на другую, порой подтягиваясь на руках, Зикеев добрался почти до середины реки, как вдруг, словно рушилось небо, посыпался град снарядов, засвистели пули.
«Заметили, гады! Главное не растеряться. Обидно, если сорвешься», — подумал Игорь. Глянул вниз, на вздыбленную от разрывов воду. То там, то здесь с треском и скрежетом ломалось железо, срывались солдаты, падая в жуткую мешанину воды и осколков. Некоторые добирались вплавь, и уже видно было, как первые пехотинцы зацепились за берег.
Игорь отыскал глазами минометчиков. Увидел, как они медленно, но уверенно продвигались со своей нелегкой ношей.
— Живы! Только бы остались живы, — как заклинание шептал переводя дыхание.
Еще немного усилий, и Зикеев спрыгнул на землю. Подоспели и товарищи. Быстро развернули миномет, и в это время с наблюдательного пункта послышался знакомый отрывистый голос капитана Проскорикова, и, словно эхо, четко повторял за ним координаты вражеских огневых точек командир расчета Михаил Лобанов. Теперь меткость стрельбы во многом зависела от него, наводчика Зикеева. Одна за другой летели в сторону врага мины. Слышались одобрительные возгласы:
— Есть!
— Накрыл!
Долго шел ожесточенный бой. Не раз фашисты бросались в контратаку, стремясь сбросить смельчаков в реку, но, неся тяжелые потери, скатывались назад. А стрелковый батальон расширял плацдарм. Потом саперы оседлали Буг понтонными переправами, и по ним хлынули потоком пехота и ганки. Оборона врага была прорвана.
С боями, освобождая польские города и села, батальон вышел к Висле. Темная, подернутая отталкивающей рябью с металлическим блеском река притаилась в обрывистых берегах. Ни малейшего признака переправы.
«Да, это похлеще Буга», — подумал Игорь Зикеев, оглядывая вместе с молчаливо озадаченным командиром неуютную местность. Вдруг кто-то приглушенно выдохнул:
— Лодки!
Действительно, неподалеку, у небольшого поселка сгрудились на берегу еле различимые суденышки. На середине реки виднелся заросший кустарником остров. План переправы созрел быстро. Группами бесшумно бойцы стали отчаливать от берега. Но тут произошло то, чего опасались многие. Налетели вражеские самолеты, завыли бомбы, и огромными вспененными столбами вода стала набрасываться на лодки и опрокидывать их. Но взвод минометчиков и части стрелковой роты уже успели высадиться на противоположный берег. Завязался бой. Впереди была небольшая высота, с которой фашисты просматривали всю переправу и корректировали огонь. Поднялись командир и парторг:
— Коммунисты, вперед!
Игорь не был тогда членом партии, но его, молодого, храброго солдата, накануне избрали комсоргом роты. Мог ли он отлеживаться в эти роковые минуты, когда нужно было своим примером увлечь бойцов. И он, не раздумывая, вскочил и побежал, крикнув:
— За Родину! Ура-а-а!
За ними рванулись пехотинцы и минометчики. Короткими перебежками, то ложась, то вставая, они брали штурмом метр за метром. Густо свистели пули, редели ряды бойцов. Но уже показались немецкие траншеи. Забросали врага гранатами, и одним из первых на высоту взбежал Зикеев. Он брезгливо оттолкнул труп фрица, и, развернув захваченный пулемет, с ненавистью стал строчить по мелькавшим фашистам. Разгоряченный боем, он не замечал, как щелкали рядом разрывные пули. Опомнившись, враг стал наседать с трех сторон. Нелегко пришлось удерживать высоту. Семь атак отбили немногие оставшиеся в живых солдаты, но не отступили ни на шаг. С почерневшими лицами и воспаленными глазами, изнемогающие от усталости они дождались подоспевшие на помощь стрелковые роты и погнали врага дальше. Однажды в одно из коротких затиший между боями Игоря Зикеева вызвали в штаб батальона. Войдя в землянку, он представился, как полагается по форме. К нему подошел командир полка:
— За мужество, героизм и умелые боевые действия Вы награждены орденом Славы III степени.
— Служу Советскому Союзу! — взволновано отчеканил Зикеев. Радуясь за своего комсорга, обступили Игоря фронтовые товарищи, поздравляли, рассматривали тогда еще первый в батальоне орден Славы. А вечером в землянке при коптилке, сделанной из гильзы, Зикеев писал письмо матери, в котором скупо рассказывал о своей солдатской жизни, стараясь ни одним словом не давать ей повода для тревоги. И, конечно же, поделился своей радостью.
Началась Висло-Одерская операция. Зикеев уже в это время был командиром расчета. Как-то раз ему было приказано подавить огневую точку противника. Под носом у врага с кочующим минометом расчет Игоря Зикеева, искусно маскируясь, выполнял задания командования. Зикеев вернулся в расположение своей части усталым.
— Молодец, отлично справился! — похвалил командир роты.
В начале февраля батальон, в котором служил Зикеев, подошел к Одеру. Предстояло преодолеть еще один водный рубеж. Доделав дощатые щиты и другие подручные средства, и на этот раз в числе первых минометчики стали форсировать реку, шквальный огонь артиллерии обрушился на них. Оставшиеся в живых бойцы, обледенелые и мокрые, выбирались на берег. Тяжело складывался ожесточенный бой. Несла большие потери стрелковая рота. Минометчики поддерживали огнем своих товарищей, но прямым попаданием снаряда был разбит миномет, погиб заряжающий, Зикеева отбросило взрывной волной в сторону. Ударившись о землю, он почувствовал боль в голове, из ушей текла кровь. Подоспели санитары, но Игорь наотрез отказался идти в госпиталь и продолжал строчить из пулемета, уничтожая врага.
На одном из привалов а апреле сорок пятого командир дивизии прикрепил к гимнастерке Зикеева орден Славы II степени. А уже, когда отгремели залпы войны, ему был вручен орден Славы I степени.
Вспоминается, как много лег назад, собралась молодежь транспортного цеха в Красном уголке, и бывший комсомольский секретарь Александр Сорокин сказал:
— Ребята, вы все знаете, что в нашем коллективе работает прославленный воин Игорь Николаевич Зикеев. А что если мы начнем поиск его однополчан?
— Хорошая мысль.
— Интересное дело.
— И свой музей откроем, — раздались голоса одобрения.
Ребята обратились к Зикееву с просьбой рассказать о тех, с кем рядом он воевал в годы Великой Отечественной войны. Написали письма троим однополчанам. Ответы пришли быстро. Полковник запаса бывший начальник штаба стрелкового полка Александр Семенович Деряев, живущий в Ленинграде, выслал тогда еще copок семь адресов однополчан Зикеева.
И до сих пор в цехе хранят письма-воспоминания с фотографиями фронтовых эпизодов. Деряев прислал поисковой группе составленную им самим карту боевого пути дивизии. Точками обозначаются места сражений. От Новороссийска до Эльбы прошла 370-я стрелковая Бранденбургская дивизия, в составе которой воевал Зикеев.
Написали ребята в город Асино Томской области, где, создан музей боевой славы этой дивизии, и получили интересны материалы.
Заработав средства на субботниках по сбору металлолома, решили поехать к однополчанам Зикеева. Они побывали у бывшего сержанта Ивана Григорьевича Ильина, встретились с бывшим начальником штаба полка полковником запаса Семеном Дмитриевичем Кузминым, беседовали с бывшим командиром минометного расчета Виктором Ивановичем Рыбоваловым и другими. Круг поиска у ребят расширялся. Планшеты, письма, документы, различные боевые реликвии и даже рукописи книг находятся в цеховом музее.
Живо интересовался этим Игорь Николаевич Зикеев. Благодаря поисковой группе расширилась переписка и у него.
Приглашают Зикеева и сейчас выступать то в школе, то в техническом училище, то во Дворце культуры. И когда Игорь Николаевич надевает костюм с наградами, то тесно им на широкой груди ветерана. И среди них особенно дорогие — созвездие орденов Славы за ратные подвиги и орден Октябрьской Революции — за мирный труд.
С глубокой печалью воспринимает прославленный ветеран нынешнее смутное время. Родной его завод еле сводит концы с концами. С большими потугами идет реализация продукции, сокращаются люди, задерживается зарплата... Конечно, он благодарен заводчанам, что сохранен музей боевой славы и многие помнят о нем, но нет уже того оживления поисковой работы, какое было раньше, да и молодежи-го почти не осталось. А жаль: многим было бы полезно знать славный путь кавалера грех орденов Славы, боевые и трудовые традиции бывшего Засеймского богатыря-завода.
Может быть, и это послужило бы залогом его возрождения