СОЛДАТЫ ВОЙНЫ.
ВОЗВРАЩЕНИЕ ИЗ НЕИЗВЕСТНОСТИ

На Украине поисковое движение охватывает людей разного возраста, достатка и профессий. И обусловлено внутренним жёстким требованием самих поисковиков: никакой политики.

Каждый человек заслуживает быть похороненным по-человечески. Тем более воины, павшие в бою, с оружием в руках. И если мы хотим жить в «нормальной стране», то один из показателей её нормальности — когда по людям не пашут тракторами и не строят на их останках коттеджи. Именно поэтому наши поисковики выбираются в поля, как только земля чуть подсохнет от стаявшего снега. На бывших рубежах обороны Киева, где работаем мы, пашут и сеют с 1942 года…

В августе 41-го пшеницу убрать не успели, и то, что не сгорело, выстлало дно окопов и ячеек. 37-я армия имела приказ командования: вернуться к исходным рубежам обороны. Немцы упорно рвались к окраинам города. Советские пехотинцы и десантники медленно продвигались вперёд, снова и снова зарываясь в землю, пытаясь спрятать головы и тела от железного шквала. Плотность огня была такая, что извлекаемые сегодня из-под земли каски имеют иногда сплошную дырчатую структуру. Металла в земле осталось очень много: ящики, нерасстрелянные мины, покрученные винтовки, стрелковые щиты, гнилые патроны, элементы экипировки — от кружек до противогазов.

Практически через каждые несколько метров — мощные металлические сигналы, под каждым может лежать боец. Но бывает, что за день поднимаются груды металла, а останков всё нет. Наконец, вот он, голос из прошлого.

На дне ячейки, на правом боку, лежит молодой, судя по зубам и состоянию костей, солдат в совершенно неношеных ботинках, — пупырышки на подошве идеальные, каблуки не сбиты. Спокойная поза, как будто мирно уснул. Хотя стены ячейки ясно говорят о случившемся: близкий разрыв снаряда, множественные осколочные ранения, мгновенная смерть. Полные СВТ-шные подсумки нерасстрелянных обойм, поясной ремень и противогаз. А на груди — пачка бумаги. Сначала мы подумали — уставы солдат курил, для лучшей усвояемости. Но на обороте одной из бумажек оказалось письмо. А следом выскочил и долгожданный смертный медальон, закатившийся под колени.

Все это тут же передается в руки эксперту-криминалисту, и мы все ждем: прочитался или нет. Если прочитался — есть надежда найти родню, сообщить ей новость, которую они ждали всю жизнь, поколение за поколением. Или, по крайней мере, написать его имя на плите. Если нет, — и так тоже бывает по десятку причин, — он ляжет на мемориале как еще один «безымянный».

«Наши враги», стремящиеся убить солдат второй раз, — удобрения, проходящие через невидимые трещины и расшатанную крышечку бакелитовой капсулы медальона. Плесень, разъедающая бумажку-вкладыш. Мы опасаемся и нерадивых людей, которые могут пропустить заветный чёрный цилиндрик или, найдя, таскают его в кармане, откладывая передачу специалистам на «потом». Надо этот драгоценный цилиндрик тут же в ком сырой земли, в пакет, в несколько слоёв — и скорей, скорей...

Горько, когда внутри цилиндрика пусто: иголки с нитками или незаполненный вкладыш. Мы тогда сетуем на суеверия, говорившие, что заполненный «смертник» — «к скорой гибели». Мы переживаем за каждого из этих парней, иногда — очень редко — девчонок. Ведь их ждали домой. Ведь они воевали за эту землю. Вот за эту, скрывшую их от тупого плуга, от гусениц тракторов, которую сеют и пашут всю жизнь.

И тем, кто любит порассуждать о «заградотрядах, стрелявших в спину», или о кровавом режиме, нужно бы посмотреть в лицо этого не пожившего толком парня. Лучше всего это делать в чистом поле, достав его со дна окопа после дня надежд и тяжёлого труда. Или чуть позже, в День Победы, когда на маленьком сельском мемориале священник будет отпевать воинов, жизнь свою за нас отдавших.

Когда ты видишь останки человека, умещающиеся в небольшой мешок, то понимаешь, что нельзя сегодня назвать чужим краснодарского станичника Ивана Никитина, оставившего дома двух дочерей и лёгшего в сырую землю, защищая подступы к украинской столице. Или казахстанца Абдували Абубакирова, который был смертельно ранен на Лютежском плацдарме и похоронен в Киеве, на Байковом кладбище. Его внук нашёл запись в базе «Электронной Книги Памяти Украины», и пожилые уже дети, искавшие могилу отца всю жизнь, смогли, наконец, приехать и поклониться его праху.

Память о войне соединяет нас всех пусть тонкой, но живой ниточкой, это ощущение я могу описать именно так. Возможно, это единственное настоящее проявление братства с близкими и дальними соседями, оставшееся нам в жизни. Это чувство и сегодня выше вопросов «бабла» или «политической целесообразности». Сохранить эту ниточку — и есть задача первостепенной важности. Донести другим, что все, погибшие в войну и похороненные в самых разных странах, — наши, родные. Мы — их дети и внуки. Топтаться по их могилам и пытаться «дать непредвзятую историческую оценку», которая сама по себе предвзятость в чистом виде — это не просто глупость, это свинство.

Ведь если мы хотим сохранить единую страну и жить вместе, нужно научиться уважать людей с другими принципами, другим мнением и другими убеждениями. Иначе за что же тогда боролись, за какую свободу, за какую демократию? За свободу оскорблять и уничтожать друг друга?...

Логичным продолжением полевого поиска стало создание «Электронной Книги Памяти Украины», попытка открытого для учёта всех солдат, призванных с территории Украины и погибших в финскую кампанию и Великую Отечественную.

Была межгосударственная программа, в соответствии с которой в 90-х годах появились региональные редакции «Книги Памяти». Люди трудились, собирали документы, обрабатывали, обобщали, выпускали тома. Однако никакого доступа к этим книгам нет.

Если лет пять назад еще можно было позвонить в эти редакции и попросить найти такую-то фамилию, то сейчас и позвонить некуда. Редакции выселены, помещения проданы, как в городе-герое Киеве, а книги «занимают много места», поэтому от них просто избавляются — за ненадобностью. Наполненные народной трагедией тома нередко сдают… в макулатуру.

В то же время огромное количество людей продолжает разыскивать информацию о своих родственниках. Для них важно все, любая деталь. Постоянно приходят письма: И когда тебе звонит человек и, захлёбываясь, говорит, что среди новых данных о погибших солдатах он нашёл своего деда, понимаешь, какие чувства испытывает этот «незнакомец».

Тем не менее, в Украине составление единой базы данных пока остаётся общественной инициативой. И делается это вручную, в свободное от работы время. Впрочем, может, так и должно быть, ведь все инициативы «сверху» обычно заканчиваются одинаково…

К нам приходят, звонят и пишут люди, для которых наша работа действительно важна. Так, к нам попал уникальный семейный архив генерал-майора Михаила Наумова, Героя Советского Союза. А главное — списки партизан соединения, которым он командовал, ранее нигде не публиковавшиеся и содержащие информацию о судьбе более чем трех тысяч людей — русских, украинцев, армян и даже сербов, воевавших в украинских лесах.

В базе Книги Памяти, за три года собравшей уже более полумиллиона фамилий, есть сведения о военнопленных, переданные немецкой стороной, сведения из архивов, не вошедшие ни в какие издания или сборники, имена из солдатских медальонов, найденных поисковиками, и результаты труда одиночек-энтузиастов, собирающих по крупицам данные о давно ушедших людях